Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова

Когда в кабинет завели Еву, глаза Винницкой сузились, как стрелы. Она сжала губы и, видимо, с трудом заставила себя быть благоразумной. От взгляда женщины не укрылось то, что Ева в неволе похудела и осунулась. На ней был видавший виды спортивный костюм, который ей передала мать, и Милица Андреевна с удовлетворением отметила, что в нем она смотрится куда органичнее, чем в платье от Майкла Корса, которое Артем подарил ей на Рождество.

Девчонка имела наглость поздороваться с ней, но Винницкая отвернула голову в сторону и попросила следователя не задерживать с началом очной ставки. Тот ответил согласием и скороговоркой зачитал участникам их права, после чего задал первый вопрос:

– Расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились.

Милица Андреевна вздохнула. Она бы все отдала, чтобы не было тех обстоятельств, в результате которых состоялась их первая встреча…

Она явилась с ним под руку, смеющаяся и румяная от холодного ветра, который мел в тот день городские улицы. Милица Андреевна с порога заметила, что у девушки простенькое пальтишко и вызывающие сапоги длиной до колена.

– Здрасти, – сказала она, языком передвинув жвачку за щеку.

– Добрый день, – сказала Винницкая, не подозревая, что всю оставшуюся жизнь она будет проклинать тот день, который некогда назвала добрым.

Артем галантно помог снять девице пальто, под которым оказалось короткое вязаное красное платье и чулки в сеточку. Милица Андреевна разом подобралась. Она за версту чуяла опасность. Таких девиц не следовало пускать на порог, но Винницкая все еще находилась в плену хороших манер, которым ее в свое время грузили родители мужа. Она позволила молодым людям пройти в гостиную и даже предложила нахалке чай. Та не стала долго ломаться и одна опустошила весь чайник, съев в придачу все пирожные, которые были приготовлены на десерт. Антон Алексеевич еще сказал тогда, что ему нравится, когда у девушек здоровый аппетит.

– Вы учитесь или работаете? – спросила Винницкая светским тоном.

– Я работаю медсестрой в хирургии, – ответила девчонка и улыбнулась Артему, словно в этом было что-то забавное.

– Ну, разумеется, вы собираетесь стать врачом?

– Врачом? – удивилась девица. – Нет, не собираюсь. Боюсь, что для этого у меня маловато мозгов. Там ведь нужно сдавать химию, а у меня с этим абсолютный абзац. Пройти на платное отделение у меня, разумеется, нет никаких шансов. Кто будет оплачивать учебу?

– Обычно это делают родители.

– Вы шутите? – вскинула она насмешливые глаза. – Отца у меня нет. То есть, конечно, в природе он существует: живет в соседнем подъезде. Но в графе «отец» у меня стоит прочерк. Мама зарабатывает копейки. Сейчас ей повезло, и она устроилась в хорошую семью няней, но этого все равно не хватит для того, чтобы оплатить мою учебу и наши расходы. Вот если бы мне повезло и я выгодно вышла замуж, то все мои проблемы решились бы одним махом. Ну, а ты как думаешь? – спросила она и толкнула Артема локтем.

Милица Андреевна оторопела. До этого никто так цинично не выражал свои намерения. Конечно, вокруг профессорского сына всегда вертелось немало девиц, имеющих нюх на деньги, но даже самые прожженные из них вели себя прилично и изо всех сил делали вид, что материальный вопрос их не интересует.

К ее удивлению, Артем в ответ на бессовестную реплику своей подруги только рассмеялся. Вслед за ним засмеялась и гостья.

– Не смотрите на меня так, – сказала она Милице Андреевне. – Я просто пошутила.

– Все в порядке, ма! – заверил ее Артем. – Ева просто шутит.

Но Милица Андреевна была уверена в том, что девка говорит чистую правду.

– Ева? – переспросила она. – Это что, прозвище такое?

После глупой выходки гостьи она была готова ко всему на свете.

– Нет, Ева – это имя, – все еще смеясь, произнесла девушка.

Винницкой было любопытно, чем руководствовалась мать, даруя дочери такое имя. Может, она заранее знала ее судьбу? Она поджала губы.

Чувствуя неодобрение матери, Артем попробовал разрядить атмосферу.

– Мам! Ева – замечательная девушка. Если бы ты видела, как ловко она ставит уколы и клизмы…

– Артемий! Мы все еще находимся за столом, – сказала она сдавленно, словно названные медицинские манипуляции вызывали у нее тошноту.

Молодые люди едва удержались от смеха.

– А вот мы с вами немного коллеги, – отозвался вдруг Антон Алексеевич, а Милица Андреевна даже опешила. С чего это профессор назвал медсестру своей коллегой? Не иначе, как опять чудит. Такое с ним случалось постоянно. – Я люблю биологию, а сейчас занимаюсь кошками.

– Кошками? – удивилась Ева. – Так вы – ветеринар?

Теперь настал черед смеяться Винницкому. Он делал это по-особому, молодо и так заразительно, что вслед за ним начинали смеяться все. Даже Милица Андреевна изобразила некое подобие улыбки. Подумать только. Ее мужа назвали ветеринаром!

– Нет, я – историк, – вытирая выступившие на глазах слезы, сказал отец семейства. – Просто меня интересует эволюция этих чудесных созданий.

– А! – произнесла Ева, но Милица Андреевна была уверена, что девица не поняла ни слова об эволюции. Удивительно, что нашел в этой недалекой особе ее сын? Наверняка это его увлечение не продлится долго. Интересно, они уже переспали?

Впрочем, ничего интригующего в последнем вопросе не было. Рука барышни лежала на бедре ее сына. Ее бойкие пальцы пощипывали его кожу через плотную джинсовую ткань. Они оба находили это забавным, хотя изо всех сил делали вид, что слушают профессора.

– Вы знаете, когда появились кошки? – спрашивал тот с таким видом, словно речь шла о какой-то сенсации. Молодежь качала головами.

Сев на своего любимого конька, Винницкий воспрял духом. Обычно его научные теории мало интересовали домочадцев. Услышав слово «кошки», Милица Андреевна нетерпеливо морщилась. Артем находил мгновенный повод, чтобы улизнуть. Но сегодня профессор поймал публику в силки и был чрезвычайно доволен этим. Прямо из-за стола он потянул подружку сына в свой кабинет показать кости. Артем, конечно же, последовал за ними.

Милица Андреевна осталась за столом, слишком расстроенная для того, чтобы и в дальнейшем демонстрировать гостеприимство. Она дала знак домработнице убирать со стола. Сама она еще долго сидела, болтая ложкой уже остывший чай, пока ее от грустных размышлений не отвлекла Саша. Женщина продемонстрировала ей тарелку с прилипшей намертво жвачкой. Это был лиможский фарфоровый сервиз, подаренный Винницким на свадьбу. Должно быть, рыжая девица вынула жвачку изо рта и приклеила ее на блюдце во время чаепития. Домработница не заметила эту гадость сразу и размазала резинку по поверхности. Милица Андреевна дала распоряжение спасти блюдце, но не в коем случае не скрести его ножом, после чего удалилась в спальню. Ей нужно было принять лекарство от нервов. Разве могла она тогда знать, что эта нервотрепка еще только начинается?