Нагие намерения - Галина Куликова

Зинаида Петровна немедленно ушла хлопотать, а Диана с ходуогорошила Шургина:

— «Эвелин».

— Кто эта Эвелин? — оживился Алекс.

— Не кто, а что. Так назывался в письме тот камень.

— Вы уверены? — уточнил Олег. — Я читал, чтоимена собственные имеют только уникальные камни. К тому же он и зеленый.Наверняка принадлежал султану или шаху.

— Вы, собственно, о чем? — поинтересовался Алекс,явно задетый тем, что интересный разговор велся без его непосредственногоучастия. Разговор о камне происходил, когда он уже позорно заснул. А статистомон быть не любил.

Пришлось быстро ввести его в курс дела.

— Это не приближает нас к разгадкепроисходящего, — подвел черту Шургин. — Хотя можно ради интересавыяснить про камень. Если он существовал, наверняка в какой-нибудь энциклопедиио нем написано.

Да, кстати! Зинаиду Петровну я очень попросил пока шум неподнимать и никому ничего не говорить. Сказал, мы сами все организуем, азлодеев поймаем и накажем. Возражений нет?

Возражений не последовало.

Было около девяти часов, наступил ясный летний день, и порабыло возвращаться в Москву. Поездка в Тихорецк не прояснила, а только ещебольше запутала ситуацию. К общей неясной картине добавились: таинственныйвизит Дениса к умирающей тете Любе, информация о зеленом алмазе, а главное —разгромленная квартира.

Зинаида Петровна пыталась им «в дорожку» собрать какой-тоеды, но Диана решительно пресекла ее устремления, объяснив, что уже черезтри-четыре часа они будут дома. При этом она свирепо посмотрела на стоявшего сневинным видом Алекса.

Зинаиду Петровну Диана заверила, что, как только оничто-нибудь выяснят, она приедет и все ей расскажет. Заодно они решат, как лучшепоступить с квартирой, которой требовался серьезный ремонт. Заходить туда однаЗинаида Петровна опасалась.

Но, уже попрощавшись и сев в машину, Диана вспомнила, чтохотела заехать на кладбище, на могилу к тете Любе.

— Ладно, — согласился Шургин, — тут же всерядом, я «за».

Доехав до железных, покрытых ржавчиной ворот городскогокладбища, Шургин остановил машину. Он решил проводить Диану и побыть с ней.Невыспавшийся Алекс заявил, что он не любит гулять в таких местах даже днем илучше вздремнет, пока их не будет.

На кладбище было безлюдно. Они быстро прошли несколько аллейи уже свернули на нужную дорожку, когда услышали чьи-то голоса и противныезвуки, словно скребли по металлу.

— Мы туда идем? — уточнил пунктуальныйШургин. — Вы хорошо помните место?

— Естественно, — коротко бросила Диана, — воттам, видите….

Она подняла руку, чтобы показать Шургину место последнегоупокоения любимой тети, но так и замерла с вытянутой вперед рукой, похожая натиповой памятник вождю пролетариата.

На месте, где была тети-Любина могила, копались два огромныхнеопрятных мужика с лопатами. Лопаты, соприкасаясь с землей и камнями,производили тот самый противный скрежещущий звук.

Аккуратного холма с венками, бумажными цветами и лентами,который запомнила Диана, уходя после похорон с кладбища, не было. Да и самоместо захоронения оказалось как-то подозрительно перекопано.

— Что это там такое? — поинтересовался Шургин.

— Сейчас выясним, — пробормотала Диана.

Сделав еще несколько шагов по направлению к мужикам, онасевшим от волнения голосом поинтересовалась:

— Эй, что тут происходит?

Мужики обернулись, но, так ничего и не ответив, сновавзялись за лопаты.

— Я вас спрашиваю! — В голосе Дианы появилисьметаллические нотки.

Мужики без интереса посмотрели на нее, затем положили лопатына землю, вынули папиросы и закурили. Один перед этим сплюнул в их сторону.Процесс происходил при полном их молчании.

— Мне вмешаться? — шепотом поинтересовался у ДианыШургин.

— Нет, я сама, — тоже почему-то шепотом ответилаДиана.

Но тут вдруг один из мужиков развернулся к ним и, вынув«беломорину» из щербатой пасти, пробасил:

— Ну что ты, девка, пристала? Что происходит, чтопроисходит… Беда тут у нас!

— Какая беда? — упавшим голосом спросила Диана.

— А ты, чай, не слышала? Весь город говорит. В общем,покойница из могилы сбежала. Приходит утром наш смотритель — могила разрыта, апокойницы и след простыл. Да. Бегает, значит, туда-сюда. В этот раз вернутьсяпод утро не успела, затаилась где-то, ночи ждет. А нам тут порядок наводи!

Тут Диана издала такой вопль, что от неожиданности у мужикавыпала папироса из руки, а Шургин выронил собранный по дороге букет полевыхцветов. Диана, развернувшись, стремительно бросилась по тропинке назад, завываятак, будто за ней гналось стадо вампиров. Шургин кинулся за ней, но догнать еесмог лишь у самых кладбищенских ворот. И то лишь потому, что Диана споткнуласьо торчащий из земли корень и упала.

— Да что с вами, что случилось?

Шургин одним ловким движением поднял ее с земли, но руку ужене выпускал — вдруг опять рванет куда-нибудь?

— Ы-Ы-Ы, — выла Диана и больше никакихчленораздельных звуков не издавала.

«Жаль, воды нет, надо бы ей в лицо брызнуть», — подумалШургин. Приходилось действовать подручными средствами — и он слегка пошлепал еепо щекам. Подействовало — выть Диана перестала, зато начала горько плакать.

Он усадил ее на одинокую лавочку у ворот и стал ждать, когдаже с ней можно будет поговорить, выяснить, что все-таки произошло.

В это время у могилы тети Любы происходило следующее.Молчавший все это время второй мужик сказал:

— Ну и дурак ты, Витя! Зачем девку перепугал?

— Да так. Я, понимаешь, люблю подшутить над такимизелеными. Не знал же, что она дура нервная. Плевать! Так мы сам-то памятникустанавливать сегодня будем? Или завтра?

— Давай сегодня. И цветник тоже. До вечера должныуспеть, — ответил второй мужик, поднимая с земли лопату. — Очень ужЗинаида, соседка моя, просила.

— И что это за цирк? — Олег выжидательно посмотрелна хлюпающую носом Диану.

— Это не цирк, — всхлипывая, ответила она, глядя впространство глазами, полными слез. — Это ужас.

— Какой ужас? Два идиота с похмелюги какую-то пургунесут, а вы…

— Поверьте, я не могу вам всего рассказать, но это — серьезно.

— Что серьезно — бегающие туда-сюда покойники?

— Я не могу всего рассказать!

— Нет уж, будьте добры — рассказывайте! А то вас ещечто-нибудь и в самый неподходящий момент приведет в дивное состояние, которое яимел счастье только что лицезреть.