Девушка из моря - Шалини Боланд

– Сколько ты уже выпил, Мэтт? – спросила Сьюки, склонив голову в сторону его банки с лагером. – Помнится, ты хотел не перебарщивать. – Она глянула на Пирса и добавила: – Он пытается избавиться от пивного брюшка, но получается не слишком хорошо.

Мэтт добродушно похлопал себя по животу.

– От этого малыша? Да я пытаюсь отрастить его, а не избавиться. – Они с Пирсом рассмеялись, но Сьюки лишь поджала губы.

– В этом ты преуспел, – проворчала она, смерив мужа взглядом, – он становится больше с каждой секундой. Мия, я рада, что ты чувствуешь себя лучше, – вяло бросила она мне и опять выразительно уставилась на Мэтта, дождавшись в итоге, что он понял ее намек и последовал за ней к выходу.

– Мэтт изрядно накачался, – с усмешкой заметил мне Пирс, – Сьюки придется отшлепать его.

У меня не было желания соглашаться с ним.

Еще часа два я провела в пустой светской болтовне. Музыка и смех волнами проникали в мое сознание до тех пор, пока гости не разошлись и я не смогла наконец отключиться на одном из диванов. Пирс попытался поднять меня на ноги, но я, уже вялая и сонная, воспротивилась ему. Мне хотелось остаться здесь, в гостиной, и выспаться, свернувшись клубочком на диване.

– Давай же, Мия, – попросил он, – помоги мне. Я не смогу дотащить тебя до спальни.

– Оставь меня здесь, – пробурчала я, откидываясь на спину. Живот мне сводили судороги, а потолок гостиной, точно карусель, кружился перед глазами. Пирс опять склонился надо мной. Он что-то бубнил, но я не слушала и внезапно развеселилась, осознав вдруг, что он не догадывается, как сильно уже достал меня своей заботой. Я попыталась сказать ему, что он невыносимо навязчив, но мне не удалось связно выразиться. Вместо этого я глупо захихикала и, подняв руку, оттолкнула его.

– Ладно, Мия, – со вздохом произнес он, – ты победила. Если хочешь, мы можем спать и здесь, наверху. – Он плюхнулся рядом со мной и, закинув ноги на деревянный кофейный столик, случайно сбросил на пол банку пива. Янтарная жидкость разлилась по ковру, но мне не хватало ясности мысли, чтобы достойно сделать ему замечание.

– Учитывая любовь моей мамы к подставочкам, – пробурчала я, ткнув его в плечо указательным пальцем, – она не обрадовалась бы такому гостю, как ты.

Пирс развернулся ко мне с сонной полупьяной улыбкой. Он начал расстегивать мне платье, но я оттолкнула его руку и сердито шлепнула его.

– Боже, ты же вдрызг нализалась, – удивился он.

– Да неужели, Шерлок? – пробурчала я.

И вдруг, почувствовав дурноту, я перегнулась через подлокотник дивана, и содержимое моего желудка выплеснулось на ковер.

– Блин, Мия. Я не стану убирать твои извержения.

Я села обратно на диван и вытерла рот тыльной стороной ладони. Он глянул на меня с отвращением, и я ответила ему, как представлялось мне, торжествующей улыбкой.

Он вскочил и отбежал от дивана с таким видом, точно я была прокаженной.

– Я собираюсь спать внизу… в кровати, – заявил он. – Ты идешь?

Я помотала головой.

Пирс оставил меня наедине с моей вызванной водочным опьянением рвотой, его шаги затихали на лестнице. Мой желудок взбрыкнул еще разок, и, расставшись с остатками водки, я почувствовала себя лучше, в голове слегка прояснилось, и комната перестала вертеться. Мне еще хотелось смеяться при мысли о том, как я обнаружила способ избавиться от любвеобильности приятеля – с помощью лужи малопривлекательной блевотины. Может, Пирс сочтет это настолько отвратительным, что отстанет от меня навсегда.

Я проснулась словно от толчка. Вокруг темно. Должно быть, я все-таки уснула на диване. Еще помню, как убирала зловонную лужу и потом отчищала ковер… хотя он, вероятно, теперь все равно испорчен. Мой язык присох к небу, во рту остался кислый вкус. Потом в памяти промелькнули образы моего адского денька. Презрительная физиономия сестры, слезы мамы, дом, набитый незнакомыми людьми и их жалостливые взгляды, отвращение, проявившееся на лице Пирса.

Мне захотелось устроиться поудобнее. Встать и спуститься в спальню. Но что, если там разлегся Пирс? Нет, я даже видеть его не могу. А ведь он захочет спать со мной, и я вдруг осознала, что одна эта мысль вызвала у меня отвращение. Но в то же время здесь, наверху, немного жутковато, в этой пустой темной гостиной с открытыми балконными дверями и вздувающимися занавесками.

Все уже затихло, слышатся лишь слабые вздохи ветра с реки да стук лодок, иногда мягко сталкивающихся бортами. Надо бы закрыть балконные двери, опасно держать их открытыми целую ночь… любой может забраться наверх и зайти сюда.

Должно быть, я напугала сама себя, поскольку теперь мне уже кажется, что я вижу за дверями чей-то силуэт. Похоже, там человек, но этого не может быть. Наверняка у меня просто разыгралось воображение. Надо встать с дивана и закрыть двери. У меня начало покалывать кожу на руках и шее, волоски встали дыбом, словно предупреждая об опасности. Я вжалась в диван. Могу поклясться, что странный силуэт движется, приближается ко мне. Мне хочется закричать, но рот не открывается, в горле что-то застряло. Я не смею даже сглотнуть.

Нет, это не воображение. А жуткая реальность. На балконе кто-то есть, и она приближается. Женская фигура. Я уже видела во сне эту самую женщину. Она за дверями, и она сердита. Идет ко мне, а я не в силах остановить ее. Медленно-медленно она входит в комнату. Слишком темно, я не могу разглядеть ее черты. Различим только силуэт. Уж лучше бы она стремительно бросилась ко мне, это побудило бы меня к действиям, крику и бегству, к сопротивлению. Однако ее медленные шаги завораживают меня. Я знаю ее, но не узнаю. Мысли мои путаются. Ее мрачное выражение приковывает меня к месту.

Она пришла не разговаривать.

Меня переполнил ужас, и наконец я обрела силы; нужно только открыть рот и заорать…

Мои глаза распахнулись.

Никого нет.

Я не произнесла ни звука, но мой рот открыт. Я закрыла его.

Мое сердце колотится, я покрылась скользким потом.

Это был сон. Всего лишь сон. Я лежу в гостиной, однако там нет никакой женщины. Здесь никого нет, кроме меня. Только я, в холодном поту от ночного кошмара. Еле встав с дивана, я проковыляла к балкону, двери захлопнулись со стуком, и я тут же вздрогнула от страха. Сердце мое стучало достаточно громко, чтобы разбудить соседей. Надо скорее убираться из гостиной. Я понимаю, что это смехотворно, но не могу отделаться от того ощущения, что кто-то здесь есть, прячется в темноте за диваном или прижимается к стене за шторами. Следит. Выжидает. В отчаянии я сбегаю по лестнице в свою спальню… меня уже не волнует, есть там Пирс или нет. Вот сбегу по ступенькам, включу свет и закрою окна в спальне, а потом залезу в свою кровать и усну.

Если я вообще смогу уснуть.

* * *

Утром я чувствовала себя не так уж скверно, учитывая чудовищно ужасные выходные. Вчера большую часть дня я провела в постели, стараясь не думать ни о чем, кроме лучших средств от похмелья, и о том, сколько таблеток парацетамола можно заглотить, не отравившись и не схлопотав передозировку. Но мучительнее всего оказались повторяющиеся целый день видения вчерашнего ночного кошмара. Ощущение ужаса не покидало меня ни в часы бодрствования, ни в ночном сне. Уже второй раз мне снилась та женщина, и я молилась, чтобы он стал последним.