Странствие. Книга I - Григорий Исаев

покинул город, старик! — Натан нутром чувствовал, как Тит навис над ним; его шепот слышался не правым ухом, а будто бы исходил изнутри. — На что ты надеялся? Я дал тебе целый день, чтобы покинуть Эзилат, но ты остался. Почему?

— Не твое дело, — резко ответил Натан.

— Как хочешь, старик. Но на оправдание не надейся.

Тит кивнул одному из солдат и быстро ушел. Воин подхватил Натана под руку и повел его по темному коридору темницы куда-то в глубь. Узкий коридор был наполнен пещерным холодом; потоки воздуха сквозили по нему, попадая внутрь через узкие оконца, завывали, вселяя ощущение одиночества и боли. Натана подвели к одной из самых глубоко расположенных камер. Стражник открыл засов и затолкал портного внутрь, затем безмолвно закрыл дверь и ушел прочь. Его шаги были слышны еще долго.

Натан огляделся. В камере стояла кромешная тьма, словно в запертом склепе. Лишь через узкую дырку почти под потолком пробивался единственный тонкий лучик света. Свет рассекал помещение пополам и падал круглым зайчиком на пол ближе к противоположенной стене. «Вот и вся надежда — такая же слабая, практически незримая, как и этот пучок солнца во тьме моего последнего пристанища», — подумал Натан. Камера была пять шагов в ширину и в длину, пол под небольшим углом к центру, где находился сливной сток. Все помещение было залито мраком. Натан не сразу заметил, что кто-то еще пошевелился в углу.

— Еще один… — измученный и болезненный голос, с трудом пробивающийся сквозь темноту, послышался из противоположенного угла.

— Кто здесь? — спросил Натан, всматриваясь в черноту помещения.

Послышалось тяжелое шарканье, слабо заметный силуэт появился из темноты. Луч света осветил облик заключенного. Это был мужчина, на вид моложе Натана, такой же ростом, но крепкий и статный, хотя сильно сутулился. Лицо было строгим, но растрепанная борода говорила о том, что он уже долго не мог за собой ухаживать. Натан сразу приметил глаза: до чего же у него были они уставшие и потерянные, будто его лишили всего самого ценного.

Мужчина посмотрел на Натана.

— Я узнаю тебя, но не могу вспомнить твоего имени. Ты тот самый портной, да… Напомни-ка свое имя.

— Натан, — неуверенно ответил портной.

— Точно. Натан. Да-да-да.

Человек развернулся и пошел обратно во тьму, откуда вышел, пришептывая что-то себе под нос.

— А кто ты? — спросил Натан. Черты лица заключенного тоже показались ему знакомыми, но заключенный не ответил. Натан робко ждал.

— За что тебя? — наконец раздался голос из темноты.

Натан стоял по среди камеры, не зная, куда ему податься. Он также не знал, что ему ответить и нужно ли было это делать. Лицо его наполнилось отчаянной обреченностью, уголки губ чуть заметно тряслись, но он сам только-только начал понимать, где он.

— Понятно. Все это не важно, можешь не отвечать. — сказал заключенный спустя мгновение, а потом предложил: — Ты присядь. Постоять еще успеешь. В том углу сухо, позади тебя.

Натан последовал совету заключенного и сел в углу, который был напротив двери. Камера ненадолго наполнилась тишиной. Пол почти везде и правда был мокрым, не ясно откуда бралась влага, но слышно было как падали капли.

Спустя время заключенный опять заговорил:

— Можно всю жизнь жить, быть великим, значимым, а потом оказаться забытым. Привыкай, Натан — такова наша, таких как я и ты, судьба в новом мире.

Натан ничего не ответил. Ему стало ясно, что этот человек долго ни с кем не общался, и теперь ему было необходимо выговориться. Натан не имел сил вступать в диалог, особенно незнакомцем, не желающим представиться. Натан поднял глаза, пытаясь прислушаться. Он будто хотел услышать, что ему скажут, как быть дальше, но кто бы мог дать ему ответ.

— Ты же был таким человеком, Натан? — спросил заключенный, а потом пояснил: — Значимым.

— Не думаю, — коротко ответил Натан.

С другой стороны камеры послышалось то ли многозначительное «хм», то ли звук похожий на ухмылку.

— Позволь отвечу за тебя: ты был таким, раз ты здесь.

Натан промолчал, но мысленно не согласился с выводом собеседника. В этот миг он подумал, что и голос этого человека был ему знаком. Заключенный точно был из высокопоставленных чинов, возможно из армии Энрика Примота.

— Мир поменялся, — продолжил заключенный. — Куда катится наш великий Эзилат, наша могучая Родина. К власти пришли самозванцы во главе с этим Иллиром. — имя нового царя человек выдавил из себя с явным призрением. — Они хотят перелопатить все наши устои, Натан, наше общество, законны, власть, которые складывались веками! Но что они могут дать нового? Ничего! Они забирают у нас нашу жизнь, а нас самих они обрекают гнить в этих поганых камерах, потому что мы являемся символом старой могучей Республики.

— Мне все равно, — коротко ответил Натан.

— Как? Как ты можешь так говорить?

— А почему я должен говорить иначе? Несправедливости случались и тогда, и сейчас. Со мной произошла несправедливость. Но для меня в любом случае все кончено, поэтому мне все равно.

— Ты должен благодарить старую Республику и старого правителя — Энрике Примота! — вдруг с раздражением произнес заключенный. — Я знаю твою историю. Ты — неблагодарный алин! Забыл, как тебя вытащили из трущоб и забрали в армию? Или ты забыл, как потом Энрике Примот благородно пригласил тебя работать ко двору? Не благодаря ли ему ты получил такую известность и все свои деньги? Я знаю. Я помню, как он хвастался перед своими гостями твоими нарядами, приговаривая: «Вот, взгляните, какие наряды ваяет мой юкс». А ты оказался неблагодарной крысой, которая при первой же опасности меняет хозяина.

— Мне не нужны твои поучения, — проворчал Натан.

Натан хотел оправдаться, объяснить таинственному собеседнику, что ему все равно, не потому что он оказался «перебежчиком» или еще кем-либо, а потому что всю свою жизнь он посветил совершенно не тому, но решил, что это будет слишком унизительно. Но знание прошлого Натана очень удивило его и даже насторожило. «Кто он такой? Откуда ему все известно?» — спросил себя Натан.

— И мой сын не слушал меня, да. Также думал только о себе. Не благодарный упрямец, да-да. С самого детства был упрямым, своенравным зазнайкой. Делал все, чтобы навредить моей репутации. А теперь! Он стал приспешником этого проходимца. Вот что бывает, если не слушать мудрых людей, достигших высот. Лучше бы он погиб… вместо того, чтобы позорить меня. Ты тоже меня не слушаешь. Ты похоже такой же.

— Кто ты? — вновь спросил Натан.

Напряжение нарастало. Натан хотел знать, с кем говорил.

— Ты не узнал меня? Значит, тюрьма меня