Шпион - Селеста Брэдли

– Да, сэр.

– Возможно, в детстве в семье у тебя не было настоящего мужчины, с которого ты мог бы брать пример.

Снова последовала пауза. Джеймс выждал, понимая, что вторгается в деликатную область.

– Вы правы, сэр.

Джеймс с облегчением улыбнулся:

– Что ж, в таком случае завтра и начнем.

– Что именно?

– Делать из тебя настоящего мужчину.

– О! Вы очень… добры. – Голос Филиппа звучал приглушенно.

– А если хочешь, начнем сегодня вечером. На балу постарайся проводить больше времени в мужском обществе, в курительной комнате или за карточным столом, то есть там, где подают настоящие напитки, а не только лимонад.

– Звучит заманчиво.

– Отлично, тогда я об этом позабочусь.

– Спасибо, мистер Каннингтон, надеюсь, когда-нибудь смогу вас отблагодарить.

– Рад буду помочь тебе, – широко улыбнулся Джеймс.

Оцепенев от ужаса, Филиппа сидела в темноте экипажа, забившись в диванные подушки. Он собирается сделать из нее мужчину? Как? А вдруг для этого понадобится физическая сила?

А что, если от нее потребуют чего-то непристойного, если ей предложат – о Боже! – сигару?

Какой ужас!

Всю дорогу, пока экипаж катил к великолепному особняку, расположенному на широкой площади, в голове девушки проносились самые страшные картины. Наконец лошади остановились. Радуясь возможности отвлечься, Филиппа уже собралась было похвалить разбитый в центре площади цветник, как вдруг поняла, что это скорее всего лишь укрепит мистера Каннингтона в мысли сделать из нее настоящего мужчину.

Что ж, в таком случае никаких разговоров о цветочках. О чем говорят мужчины? О политике? Но она почти ничего не знала о политической ситуации в Европе, несмотря на то, что волею судьбы оказалась вовлеченной в эти события.

Вряд ли ее мнение о странной организации солдатского быта во французской армии заинтересует кого-либо, а пробуждать интерес к своему прошлому ей не хотелось.

Продолжая размышлять об этом, Филиппа, едва поспевая за Джеймсом Каннингтоном, вошла в дом.

В уютной гостиной дома Траппов им, как и предсказывал Джеймс, пришлось провести почти целый час, дожидаясь, пока девицы Трапп спустятся, чтобы поздороваться со своими кавалерами.

Битти и Китти, совсем юные, производили приятное впечатление. Филиппа, внутренне подсмеиваясь над совершенно детской непосредственностью близняшек, вдруг осознала, что она всего на пару лет старше сестер. Когда же она успела так повзрослеть, что по сравнению с этими девочками казалась себе умудренной жизненным опытом дамой?

В той узкой и темной нише за камином, решила Филиппа. В течение тех жутких часов, которые она, сжавшись в комок, провела в полной тишине, ожидая избавления, которое, к несчастью, так и не пришло.

– Вы так глубоко задумались, мистер Уолтерс. Наверное, вы очень серьезный молодой человек? – спросила одна из близняшек.

Филиппа, спохватившись, встала, напомнив себе, что должна поклониться первой.

– Прошу меня простить, мисс Трапп. – Девушку представили как мисс Трапп, значит, она должна быть чуточку старше. Вторая девушка, мисс Китти Трапп, с любопытством взглянула на Филиппу.

– Мистер Уолтерс, а как вы поняли, что говорите с Битти?

Джеймс переводил взгляд с одной близняшки на другую.

– В самом деле, Филипп, как вы узнали? Я могу различить этих юных леди, но я то знаю их довольно, давно. И все же иногда их путаю.

Филиппа моргнула.

– Ну, мне они кажутся не такими уж похожими.

Мисс Китти Трапп игриво стукнула Филиппу веером по руке.

– Совсем непохожими? Ладно, признайтесь, это была всего лишь удачная догадка, не так ли?

Филиппа задумалась, не допустила ли она какой-либо оплошности. Может, ей стоит притвориться смущенной? Но чего ради?

– Конечно, я вижу сходство, но между вами есть и различия. Мисс Китти чуть выше, чем мисс Трапп. Волосы у мисс Трапп чуточку светлее, а глаза у мисс Китти более темного голубого оттенка.

Мистер Каннингтон долгое время пристально смотрел на нее, в то время как девушки рассыпались в похвалах по поводу наблюдательности Филиппы. Очевидно, им очень понравилась мысль о том, что они отличаются друг от друга. Зачем же тогда они носят одинаковые наряды и одинаковые прически?

– Вы завоевали нашу искреннюю симпатию, мистер Уолтерс! – выпалила Битти – она настояла на том, чтобы именно так называла ее Филиппа, конечно, не в присутствии маменьки, – и фамильярно взяла Филиппу под руку.

Китти тоже взяла Филиппу под руку, очевидно, сказывалось постоянное соперничество сестер.

– Мы с вами ни за что не расстанемся, – сказала Китти. – Немногие молодые люди могут различить нас, даже те, кто с нами давно знаком.

– В самом деле, Филипп, – добавил Джеймс, – твоя наблюдательность производит впечатление. Как приятно видеть, что ты оправдываешь мои ожидания. Прошу, продолжай и дальше раскрывать подобные способности мне в назидание.

На душе у Филиппы потеплело от такой похвалы, хотя она до конца не уловила ее смысл. А почему Джеймс смотрит на нее так изучающе? Но бойкие сестры, оживленно щебеча, потащили ее к карете, и времени подумать над этим у Филиппы не осталось.

Итак, светская жизнь началась.

Этот бал ничем не отличался от других светских раутов, вот только излишняя настойчивость и полное разочарование держали Джеймса в постоянном напряжении. Он успел побеседовать со всеми присутствующими на балу влиятельными людьми, стараясь заручиться их поддержкой, но результат был плачевным. Ливерпул оказался прав. Никто не хотел предъявлять обвинение леди Уинчелл.

Джеймс не очень удивился, когда несколько часов спустя на балу появился Коллиз Тремейн. Коллиз был принципиальным и яростным противником светских обязательств, но Джеймс подозревал, что даже Коллизу в конечном итоге потребовалось отвлечься от своих невеселых мыслей. Его левая рука почти бездействовала после службы в армии его величества, поэтому Коллиз чувствовал себя не очень комфортно. Его дядя недавно представил племянника членам «Клуба лжецов», но Джеймс знал, что Коллиз весьма скептически относится к этой идее. Он совершенно искренне считал, что человек с одной рукой не может эффективно служить Короне.

Джеймс потер почти зажившее плечо. Что стало бы с ним, если бы он, как Коллиз, потерял руку?

Лучше об этом не думать. Его рана почти зажила, а уж от опыта голодания он оправился полностью. Очень скоро он сможет вернуться в строй.

Поприветствовав знакомых и раскланявшись с дамами, Коллиз подошел к Джеймсу, в гордом одиночестве подпиравшему стену.