28 сантиметров счастья - Анна Шварц

— У меня не было плана, — онемевшими губами произношу я, — я просто искала отца ребенка.

— Просто сбежавшая дочка нефтяного магната, которого я подозреваю в убийстве своего брата, просто оказывается у меня в постели и просто крадет пистолет, отмазываясь тем, что беременна от меня, — хмыкает Рустам, — охренительное совпадение. Заткнись, — он замечает, что я пытаюсь что-то сказать, и обрывает меня одной грубой фразой, — запихай свои оправдания обратно. Не зли меня еще больше. Твои документы настолько дерьмово подделаны, что папаша нашел бы тебя по щелчку пальцев. Хреновая ложь, принцесска. И твой брат удивительно быстро отыскал тебя именно когда тебя взяли за задницу.

Садаев поворачивает голову и окидывает меня взглядом. Трясущуюся от шока, и полностью скованную от него же — не могу даже шевельнуться.

— Вы оба тупые, как пробки.

— Что ты будешь со мной делать? — вырывается у меня вопрос, а мужчина тихо смеется.

— Ждать. У меня все карты на руках, принцесска. Оба отпрыска моего врага у меня в сетях, — я холодею, когда он произносит эти слова и медленно поворачиваюсь к нему, — есть такое понятие, как кровная месть. Как только я найду доказательства, что твой отец причастен к смерти моего брата — я соберу всю вашу семейку в одном месте и похороню ее.

— Где Мирослав? — этот вопрос я задаю хриплым от волнения голосом, — он же остался там?…

— Он у меня, — холодно отвечает Садаев, и у меня что-то обрывается внутри.

— Отпусти моего брата!!! — кричу я, — ты не можешь его держать в заложниках!

— С хрена ли?

У меня вырывается нервная усмешка. Черт. Зачем я попросила Мирослава притормозить где-нибудь во дворах? Навлекла на него проклятие в виде Рустама. Он оторвался от охраны отца и оказался без защиты. Глупо было думать, что Садаев этим не воспользуется.

— У моего брата астма. Ему может понадобиться медицинская помощь, — выдыхаю я, — у него порок сердца с рождения. Ему нельзя напрягаться и волноваться. Пожалуйста, отпусти его и оставь меня! Пожалуйста!

— Заткнись и не ной.

Я со стоном зарываюсь пальцами в волосы, сжимая их и натягивая, чтобы боль хоть немного отвлекла меня от того, что сейчас творится в душе. Рустам больше не произносит ни слова. Так мы и несемся по шоссе, а потом и по городу: за окном мелькают огни вывесок, я сижу, схватившись за голову, а он напряженно молчит.

Только когда мы понимаемся в башню, и заходим в его жилище, Рустам коротко произносит:

— Вали в душ сразу. От тебя несет болотом.

«Пошел ты» — думаю я. Хотя, джинсы действительно мерзко пахнут сыростью и лягушками, и, похоже, намертво прилипли к ногам. Я своим запахом и видом оскверняю его дорогущие апартаменты — это заметно во взгляде, которым Рустам быстро скользит ко мне, прежде чем отвернуться.

— Рустам, — произношу я ему в спину, цепляясь за последнюю надежду спасти брата. Он действительно не сможет быть долго в заложниках. У него серьезные проблемы со здоровьем, — это какая-то ошибка. Сделай еще один тест. Пожалуйста!

Меня пугает слово «кровная месть». Мне кажется одно — если окажется, что дети все-таки Рустама, может, он сжалится надо мной? Начнет прислушиваться? Сказал же он, что будет обращаться со мной почти что ласково. А я смогу, в конце концов попытаться убедить его, что мой брат непричастен к делам отца.

— Принцесса хренова, ты пытаешься еще настаивать? — Рустам оборачивается и бросает в мою сторону холодный и темный взгляд, — Ноль процентов. Этот тест не врёт. Ты беременна не от меня.

— Не было других! Никого! Кроме тебя! — кричу я. Нервов не хватает. Хочется зарыдать и наброситься на Рустама с кулаками, но я понимаю, что это будет последнее, что я сделаю в своей тупой жизни, — и в первый раз должна быть кровь! Наверняка ты это заметил! Ты помнишь больше меня! И я ни с кем после этого не была…

Я обреченно закрываю лицо руками, а потом провожу ими по волосам, пытаясь успокоиться. Криками и истерикой ничего не добиться. Я только смахиваю сейчас на психованную. Если Садаев уверен, что у меня был хитрый план, который провалился, он может расценить мою истерику как обычное отчаяние и попытку обелить себя.

Я не знаю, доходят ли мои слова до него — но Садаев будто на секунду задумывается. Он странно скользит по мне взглядом, будто что-то вспоминая. Но стоит ему только заговорить, как все мои надежды рушатся.

— Кажется, я тебе сказал, чтобы ты проваливала в душ, — он подходит ко мне и берет за шею, легонько сжимая руку, — ты слышала меня?

Я ощущаю опасность от его жеста. Теперь у меня нет никакой защиты. Это животное уверено, что я его обманываю. Может быть, его действительно тормозил факт, что я беременна от него. Возможно, он даже смирился с этой мыслью, или думал использовать это в своих целях, только теперь, когда тест какого-то черта показал «0 %», тормоза слетели.

— Я уверена, что это ошибка, — сглатывая, и ощущая от этого еще сильнее давление ладони, произношу я, — давай повторим тест.

— Ты хочешь потянуть время, — констатирует насмешливо Рустам, — принцесска, тесты не ошибаются. Твою кровь брали при мне. Я не идиот, чтобы верить тебе на слово. Не ты первая, кто пытается меня наебать.

У меня вырывается нервная усмешка. Нужно больно — обманывать в таком вопросе. Если бы я знала, что этим обернется моя попытка докопаться до правды, лучше бы сразу собралась и уехала из города. Утопила бы пистолет в болоте и скрылась.

— Не впервые забываешь ночь с девушкой? — вырывается у меня вопрос. Что Садаев, что маньяк утверждают, что была еще женщина, которая пыталась обмануть в похожей ситуации. Абсурд какой-то.

— Нет, принцесска, я был женат. Короткое время, — Садаев едва улыбается, а я удивленно поднимаю на него взгляд, — она забеременела, и у плода заподозрили пороки развития. В этом нужно было убедиться. После такого же теста случайно оказалось, что ребенок не от меня.

— Что стало с этой девушкой? — шепчу я. Мне страшно услышать ответ, и Рустам на это странно кривит губы.

— Она предпочла умереть. Сама.

— Ты бы ее все равно убил…

— Нахрен надо марать руки? — усмехается Рустам, — развелся бы. И всё.

Он разжимает руку на моей шее. Несмотря на это, воздух упорно не хочет наполнять мою грудь, как прежде. Мне сложно дышать. Когда же это все закончится? Мне противна вся эта мерзость и грязь. Все эти страшные и больные отношения. Смерти. Обманы. Я не могу принять тот мир, в котором живет Садаев и мой отец. Я росла в другом, но волей судьбы, из-за моего происхождения, мне снова и снова приходится сталкиваться с этой тьмой.

Хуже всего, что я знаю — это не самое отвратительное, на что способны люди. И сейчас я подозреваю, что трагедия всей ситуации — с его бывшей женой, и с моей беременностью, может оказаться не в какой-то глупой ошибке. А в чьем-то злом умысле.