Батальон прорыва - Сергей Нуртазин

Казимир и Ербол согласились с решением Скоморохова. Ночью все трое подобрались к дому Ярыны. Женщина впустила их в жилище, со слезами рассказала, что стариков, жену комиссара и раненого партизана вечером повесили рядом с полицейским участком.

Когда Скоморохов спросил:

– Где Веремейчик? – Ярына ответила:

– У пастарунку, ен цапер разам з палицаями, и тыя, што партызанами прыкидывалися, таксама там. Стараста Богдан да мяне прыходзиу, сказау, што пяцера з них партызаны учора забили.

Выяснилось также, что днем на железной дороге у моста взорвался поезд, а потому людей Макара оставили в селе, чтобы найти виновных. На помощь им в село прислали грузовик с немецкими солдатами. Скоморохов посмотрел на Казимира:

– Помнится, ты хотел отомстить за Дануту.

– Хотел.

– Тогда веди.

Темными улицами села подобрались к участку. Свет в окнах одноэтажного деревянного здания бывшего сельсовета был погашен. Полицаи и люди Макара спали. У дверей, кутаясь в тулуп, стоял часовой с винтовкой. Ясная луна освещала его сутулую фигуру. Казимир взял полицая на прицел. За углом соседнего дома с немецким автоматом в руках притаился Скоморохов. Он внимательно наблюдал, как Ербол подбирается к зданию с другой стороны. Еще минута, и его силуэт мелькнул у одного из окон. Удар прикладом, звон разбитого стекла, взрыв гранаты. Полуодетые полицаи и бойцы Макара с криками выбегают на улицу, выпрыгивают из окон и тут же падают на снег, сраженные выстрелами партизан. Скоморохов снова и снова давит указательным пальцем на спусковой крючок автомата. «За убитых товарищей! За Дануту! За комиссара!» Быстро меняет опустевший магазин и снова стреляет: «За Двужильного! За деда Миколу!» На другом конце улицы появляются бегущие силуэты немецких солдат. Скоморохов громко свистнул. Пора уходить…

Уходили вдвоем. Ербол, убитый пулей в голову, остался лежать рядом со зданием полицейского участка. Дворами и проулками выбрались на окраину села, побежали к лесу. Вслед раздались выстрелы, но спасительные деревья были уже близко. Скоморохов подбежал к одному из них, прислонился к шершавому стволу. Рядом на снег повалился Казимир. Передохнув несколько секунд, Андрей склонился над Казимиром, похлопал по спине.

– Вставай. Надо уходить.

Ладонь наткнулась на что-то липкое и теплое. Это была кровь. Скоморохов перевернул Казимира на спину. Он попытался что-то сказать, но вдруг дернулся и замер. Андрей пощупал пульс на шее, Казимир был мертв. Теперь из всего отряда остался только один…

Сентябрь 1944 года. Специальный проверочно-фильтрационный лагерь НКВД

Шилохвостов закурил очередную папиросу.

– Интересная история получается. Значит, говоришь, из всего отряда только ты один остался? И кто же может подтвердить твое пребывание в партизанском отряде? Засланные немцами в отряд люди и предатель Веремейчик скорее всего погибли при вашем нападении на полицейский участок, а иных свидетелей, я так понимаю, нет?

Скоморохов задумался, но вскоре обрадованно произнес:

– Есть! Есть свидетели! Родственница старика-лекаря Ярына и её сын Юрась. Они меня видели.

– Что ж, будем искать твоих Ярыну с Юрасем. А теперь расскажи, что было с тобой дальше.

– А дальше вы слышали, когда пришли на допрос. Скитался некоторое время в лесу, потом решил пробираться к линии фронта. Думал, в расположение наших войск выйду или к партизанам попаду, а попал к немцам. А ведь до фронта рукой подать оставалось. Весной они меня, оголодавшего и обессилевшего, голыми руками взяли, когда я в стоге сена спал. Похоже, что кто-то из местных меня увидел и сообщил. Там неподалеку железнодорожная станция была, где в это время наших военнопленных в вагоны грузили и в лагеря отправляли, наверное, это сборно-пересыльный пункт был. За день до моей поимки некоторые из пленных бежали, вот меня за одного из них и приняли, из-за военной формы. Потом лагерь для военнопленных под Гродно. Условия скотские, думал, не выживу. В начале июля сорок четвертого узнал, что наши войска близко. Помогло знание немецкого языка. Охранники, не подозревая о моих способностях, между собой разговаривали, а я подслушал. Из их разговора понял, что часть из нас планируют отправить дальше, в Германию, а часть уничтожить. Я рассказал об этом товарищам. Мы решили бежать. Воспользовались тем, что нас время от времени задействовали для строительства оборонительных сооружений, а иногда и как сельскохозяйственных рабочих. Мы бежали, когда нас вывели для работы в поле. Лучшего случая могло не представиться. Мы решили рискнуть. Нас было восемь человек. – Скоморохов вопросительно посмотрел на Шилохвостова. – Фамилии называть?

Старший лейтенант затушил папиросу в пепельнице, отрицательно покачал головой:

– Не надо. Я слышал на допросе, да и стенографист всё, что ты говорил, на бумаге запечатлел.

– В полдень, когда охранников разморило на солнце, мы решились. При побеге разбежались в разные стороны, чтобы сбить с толка погоню. Не знаю, удалось ли уйти другим, а мне повезло. На пути попался ручей, я по нему пошел, наверное, этим сбил со следа овчарок. Мне на границе приходилось с ними работать, я собачьи повадки хорошо изучил. Чтобы еще больше запутать преследователей, пошел не на восток, а на запад. Ночью добрел до какого-то хутора, день просидел в сене в коровнике, а следующей ночью пошел на восток. На этот раз мне повезло, через четыре дня мучений вышел в расположение одной из частей Красной армии. Теперь вот перед вами.

Шилохвостов задумчиво произнес:

– Понятно. С твоим делом крепко разбираться придется, когда что-то прояснится, я тебя вызову, а пока иди.

Скоморохов попрощался, вышел из кабинета. Теперь ему оставалось покорно ждать своей участи.

* * *

Один за другим потянулись изматывающие душу дни ожидания. На смену сентябрю пришел октябрь. Деревья начали сбрасывать разноцветные наряды, осыпая листвой землю. Скоморохов все чаще смотрел в серое неласковое небо на стаи перелётных птиц, летящих на юг, туда, где находился его родной город. Короткие дождливые дни казались Андрею неимоверно длинными и тягучими. Он ждал, что Шилохвостов со дня на день вызовет его на допрос, но ожидания оказались тщетными. Долгожданный день пришел в ноябре. Как и в прошлый раз, за ним пришел усатый старшина.

Старший лейтенант встретил его в хорошем расположении духа:

– Садись, Скоморохов. Тут вот такое дело. Мне присвоено звание капитана…

– Поздравляю.

– Спасибо. В ближайшее время отбываю на фронт, но по твоему делу я кое-что еще могу сделать. Сведения о твоем пребывании в лагере военнопленных и побеге подтвердились, но с партизанским отрядом пока не всё ясно. Нет свидетелей. Немцы сожгли село, в котором проживали Ярына и Юрась, о которых ты говорил. Где они и живы ли – пока неизвестно. Так что достоверных сведений о том, что ты был в партизанском отряде, нет. Если бы они подтвердили твои показания, тогда дело пошло бы иначе, а теперь… Ты слышал про отдельные штурмовые стрелковые батальоны? – Шилохвостов взял со стола бумагу, протянул Андрею. – Если не слышал, то читай. Только никому не говори, что я тебе давал эту бумагу в руки. Это всё, что я могу для тебя сделать. Думаю, так будет лучше, чем ГУЛАГ или штрафной батальон.