Апраксин двор - Валерий Пылаев

и обо мне, и о собственном коварном замысле: все бесконечные часы бала Вяземская держалась среди публики, к которой было не так уж просто подойти. И не только потому, что ее сиятельство окружали сплошь титулованные аристократы всех возрастов и калибров — их еще и оказалось так много, что мне буквально пришлось бы пробиваться. Разве что не силой.

И помогать Вяземская явно не собиралась: когда оркестр заиграл положенные завершающему танцу три четверти, она и вовсе оказалась на лестнице, а не в бальном зале. Но делать было нечего — у меня был план, и я его придерживался: спустился по ступенькам, без особых церемоний растолкал плечами титулованных господ, изящно скользнул между дамами в блестящих нарядах и изобразил учтивый поклон.

— Доброго вечера, ваше сиятельство! — Я вытянул руку ладонью вверх. — Позвольте пригласить на…

— Ох, милостивый сударь… Уже так поздно. — Вяземская отступила на полшага. — Право же, не знаю, я так устала…

Она что, издевается? На мгновение внутри полыхнула злость — но я тут же загнал сердитого хищника поглубже: наверняка и в этом дурацком спектакле был какой-то смысл, который мне еще только предстояло узнать.

Будьте настойчивы, Владимир!

— Прошу вас, Катерина Петровна. — Я выпрямился и натянул на лицо самое жалобное выражение из своего арсенала. — С моей стороны было бы невежливо не уделить внимания хозяйке столь чудесного события.

Судя по многозначительному и недовольному покашливанию со всех сторон, мои представления об этикете изрядно отличались от тех, что были приняты в высшем свете. Какой-то седоусый здоровяк в мундире, увешанный орденами, как новогодняя елка, даже попытался чуть оттянуть меня за локоть. И я уже всерьез начал опасаться быть спущенным с этой самой лестницы, когда ее сиятельство, наконец, смилостивилась.

— Полно вам, Николай Дмитриевич. Если уж юному господину так сильно хочется… — Вяземская нахмурилась, но все-таки вложила в мою ладонь кончики пальцев. — Только один танец!

Ох уж эта аристократическая снисходительность… В наследнице княжеского рода определенно пропадала великая актриса: выражение недовольства и брезгливости на ее лице было столь натуральным, что я на мгновение даже поверил — и снова начал злиться. И, пока мы рука об руку поднимались по лестнице, отчаянно боролся с желанием как следует шлепнуть ее сиятельство по обтянутой тканью платья упругой филейной части.

Вот шуму-то было бы…

— Надеюсь, весь этот цирк и правда стоит того, — буркнул я себе под нос. — Если вам так уж хотелось надо мной издеваться — могли бы придумать способ и получше.

— Уверяю вас — не могла, — едва слышно отозвалась Вяземская. — И умоляю — говорите тише, Владимир Петрович — за нами наверняка следят!

Меня будто окатили ледяной водой. Раздражение и злость не то, чтобы ушли полностью, однако съежились и заползли так глубоко, что я почти перестал их чувствовать. Вяземская мастерски изображала даже больше высокомерия, чем имела на деле, зато тревога в ее голосе была вполне искренней. Не знаю, кто мог сейчас нас подслушать — его определенно стоило опасаться.

— Следят? — усмехнулся я. — Если так — мы выбрали не лучшее место, чтобы встретиться.

— Здесь слишком много людей. И все они запомнят наглеца, который перебрал шампанского и начал приставать к хозяйке бала. — Вяземская опустила руку мне на плечо. — Но если бы мы встретились наедине…

— Хочешь что-то спрятать — положи на видное место, так? — Я огляделся по сторонам и осторожно обнял ее сиятельство за талию. — Наглец и шампанское… Хорошенькую же вы придумали для меня роль, Катерина Петровна. Я еще не решил, чего это будет вам стоить, но если…

— Вся моя семья и так в неоплатном долгу перед вами… Дважды. — Вяземская чуть опустила голову, будто ей вдруг стало стыдно смотреть мне в глаза. — И поверьте, я бы не посмела подвергать вас всему этому, будь у меня другая возможность увидеться!

Теперь мы могли говорить чуть громче — достаточно, чтобы слышать друг друга через звуки музыки. К концу вечера часть гостей уже успели откланяться, а у большинства уже не оставалось на танцы ни сил, ни особого желания: кто-то застрял на лестнице, кто-то все еще воздавал должное шампанскому и закускам, и только самые крепкие дамы и кавалеры еще кружили по залу вместе с нами.

Дюжина пар, не больше — и все они выглядели слишком увлеченными друг другом и вальсом, чтобы подслушивать чужие тайны.

— Как скажет, ваше сиятельство. Не смею спорить. — Я легонько стиснул ладонью хрупкие тонкие пальцы. — Но если так — сейчас самое время рассказать, чего именно вы от меня хотите.

— Я хотела просить вас о помощи! — выдохнула Вяземская прямо мне в ухо. — Мне приходилось слышать о ваших талантах — и даже наблюдать самой. И только такой человек способен…

— Удивительное дело!

От раскатистого голоса, раздавшегося за моей спиной, ее сиятельство вздрогнула и на мгновение прижалась ко мне с такой силой, что это, пожалуй, выглядело бы неприличным — конечно же, если бы кто-то в этот момент стал на нас смотреть. Но все внимание почтенной публике было намертво приковано к рослой плечистой фигуре, вдруг появившейся среди вальсирующих пар.

Грозин был одет в темно серый костюм. Дорогой, пожалуй, даже почти роскошный — но все-таки явно не предназначенный для торжественного события в княжеском дворце. Его благородие явно заглянул сюда случайно, а то и вовсе явился без приглашения. Вдобавок от него еще и попахивало алкоголем — и вряд ли тем, что подавали в саду и внизу, на первом этаже.

Я понятия не имел, что привело Грозина сюда под самый занавес бала — но теперь его, похоже, интересовала исключительно моя персона… Или вообще любые неприятности, на которые можно было нарваться. Если кому-то и могло показаться, что дело обойдется без лишнего шума — они явно ошиблись: сначала перестали танцевать наши соседи, потом все остальные, а потом стихла и музыка. Оркестр по инерции выдал еще пару-тройку тактов, но потом инструменты смолкли, скрипка протянула неровную фальшивую ноту, визгнула, будто рассердившись на что-то — и все вокруг стихло.

— Удивительное дело! — повторил Грозин, шагнув вперед. — Неужели современные нравы и впрямь никуда не годятся? Стоит пропустить всего один бал — и моя невеста уже танцует с другим!

Невеста⁈ Все интереснее и интереснее. И не только потому, что я ни разу не слышал, чтобы Вяземская была с кем-то помолвлена. Скорее уж удивлял мезальянс — конечно же, если грядущий брак существовал не только в богатом воображении Грозина. Даже если его семья обладала немалым влиянием и капиталами, вряд ли дела у хозяев роскошного дворца шли настолько плохо, чтобы старому князю приходилось выдавать дочь за какого-то там барона.

Но мгновение шло за мгновением, и никто не