Апраксин двор - Валерий Пылаев

в Китае, к битве за Пекин. Или к Памиру — почти за десять лет до войны с Японией и обороны Порт-Артура. Или еще раньше — до очередной и пока что последней русско-турецкой, которая случилась еще при Александре Втором, отце нынешнего императора. Или…

— Володька!

Голос Марьи выдернул меня из воспоминаний. Так резко, что я несколько мгновений пытался вспомнить где — и главное, когда — нахожусь. Прямо как рыба, которую вдруг вырвали из привычной среды и швырнули на сушу… Видимо, со стороны это и правда выглядело весьма забавно.

— Ну и лицо у тебя, — захихикала Марья — и вдруг нахмурилась, разом посерьезнев. — К тебе там дед какой-то пожаловал. Здоровенный, страшный, бородища разве не до пояса… Говорит — зови Владимира Петровича!

Глава 15

Здоровенный, с бородищей до пояса — вариантов не так уж и много. До Нового года оставалось еще полгода с лишним, так что рассчитывать на появления Деда Мороза определенно не стоило. Так что наведаться ко мне на новую квартиру могло всего несколько человек. А под Марьино описание и вовсе попадал всего один.

Тоже дед — только не Мороз, а Федор.

— Хорошо ты тут устроился, Володька. — Старший из клана Кудеяровых просунул в прихожую косматую голову. — Гляжу, уже и хозяйку привести успел… Только я тебя у нее сейчас украду.

— Восемь утра… — простонал я. — Да что ж вы за люди такие? Договаривались же — на обед приду и…

— Собирайся, кому сказано. — Дед Федор отступил обратно на лестницу. — Соломон Рувимович звонил — говорит, обложили его какие-то лбы характерной наружности, как собаки медведя. Надо выручать.

— Ну, раз так — то надо. — Я развернулся и зашлепал босыми ногами по полу. — Сейчас, дед Федор — пять минут!

Раз уж обещал — слово надо держать. Я понятия не имел, кто конкретно и для чего пожаловал к нашему драгоценному финансисту, но догадки имелись: вряд ли легендарный барон Грозин был из тех, кто умеет прощать обиды или отличается короткой памятью.

— Давай быстрее, Володька, — громыхнуло мне вслед. — Там дружок твой уже весь извелся нас ждать, поди.

Мой дружок? Все интереснее и интереснее — настолько, что я даже почти перестал жалеть об утре, которое вполне могло пройти куда приятнее: с чашкой кофе, с бумагами, за огромным столом… с Марьей, в конце концов!

Она не успела сказать и слова, как я снова вылетел в прихожую, пряча под курткой кобуру с браунингом. И уже только на лестнице определил оружие на нужное место, зашнуровал ботинки, а потом бросился вниз по ступенькам, догоняя деда Федора.

В машине нас ждал Петропавловский. И не просто ждал, а сидел за рулем с настолько самоуверенной физиономией, что я сразу понял: водить ему уже случалось. Вполне возможно, даже этот самый автомобиль, который дед Федор доверил очередному гимназисту явно не по доброте душевной. И, пожалуй, даже не из опасений самому крутить баранку.

Надо же — уже и подружиться успели?

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — Петропавловский жестом указал на заднее сиденье. — Милости прошу в карету. Время не ждет — силы зла уже на подходе.

— Хорош болтать! — Дед Федор со скрипом плюхнулся в пассажирское кресло. — Поехали давай, и побыстрее.

— Побыстрее? — усмехнулся Петропавловский. — Ну смотри, борода — потом не жалуйся.

Точно подружились — фамильярного обращения и сомнительных шуток таежный великан не прощал никому, делая исключение разве что для меня… Ну, теперь еще, похоже, и для Петропавловского. Впрочем, тот явно сообразил, что сболтнул лишнего, поэтому поспешил заняться делом: запустил двигатель, схватился за руль и рванул с места на все лошадиные силы — так, что меня швырнуло на спинку сиденья.

Дед Федор с кряканьем выдохнул и тут же схватился за кресло могучими ручищами. Видимо, до сих пор боялся ездить на авто, хоть и сам понемногу осваивал нехитрое ремесло шофера. А уж лихая манера езды и вовсе вгоняла беднягу сибиряка чуть ли не в священный ужас.

И не его одного. Пока мы ехали до Казанского собора, я успел раза три или четыре попрощаться если не с жизнью, то с десятком костей уж точно. Водить Петропавловский не умел совершенно: то и дело ошибался с передачами, раскручивал двигатель чуть ли не до предела, отчаянно газовал и дергал рулем, будто на каждом маневре собирался пустить машину в занос. Но все-таки каждый раз успевал каким-то чудом уйти от столкновения, компенсируя недостаток мастерства реакцией, темпераментом и рвением.

Слабоумие и отвага — впрочем, как и всегда.

Когда мы помчались по Невскому, я не то, чтобы выдохнул, но хотя бы смог убедить себя, что если уж мы до сих пор почему-то не припарковались в какой-нибудь грузовик, то, пожалуй, доедем и дальше. До самой конторы на кривой улочке за Знаменской площадью.

— Чего там хоть такое, дед Федор? — поинтересовался я, перекрикивая рев мотора. — Кто к Соломону Рувимовичу пожаловал? Уже не сам ли?..

— Много чести. Да и не барское это дело — конторы громить. Своими руками Грозин в такие дела не сунется. Отправил каторжан… ну, ли кого из своих — у него мужики обученные, из отставных солдат да городовых. — Дед Федор кое-как развернулся на переднем сиденье. — Соломон Рувимович звонил, говорит — приехали на двух машинах, стоят на улице, но внутрь покуда не лезут. Может, ждут чего, или… Да что ж ты делаешь, дурень? Улицу пропустишь!

От внезапно крика у меня заложило в ушах, а Петропавловский подпрыгнул — и тут же вдавил тормоз. Машина дернулась, чихнула едва не заглохшим двигателем и вылетела на встречную полосу, лишь чудом не зацепив крылом грузовик. В поворот мы влетали в лучших традициях голливудских боевиков: впритирку к тротуару, боком, под задорный аккомпанемент из ругани, визга покрышек и сердитого рева автомобильных клаксонов.

Сам бы я в жизни не решился на подобный маневр, но, как известно, дуракам и новичкам везет, поэтому Петропавловский умудрился вписаться в поворот даже не зацепив столб — и через мгновение мы уже летели по узкой улочке прямо к громадной вывеске «Левинзон и сыновья».

Под которой уже вовсю разворачивалось действие. Похоже, Грозинским прихвостням надоело ждать, и они перешли в наступление. Я насчитал у витрины с полдюжины человек: один бился плечом в запертую дверь, а остальные крушили палками стекла. Вальяжно, деловито, будто не так уж спешили попасть внутрь, предпочитая устроить побольше разрушений и нагнать ужаса на засевших внутри Левинзонов.

Нас заметил только тот, что орудовал с самого края. Я не успел толком рассмотреть ни лица, ни сложения — зато выучку оценил сразу. Соображал налетчик быстро: развернулся в нашу сторону, отшвырнул бесполезную дубинку и тут же полез под пиджак — видимо, за наганом.

— Подстрелит, зараза! —