Госпожа болотной равнины - Ольга Шах

а тем более – становиться ужином. Судя по всему, жизненного опыта у птиц было явно больше моего. Хотя бы потому, что пока курицы вели со счётом 2:0.

Сдув с лица прядь волос с застрявшим там пером, я смачно выругалась и перешла к решительным действиям. Эти два создания просто насмехались над нами! Да только не на ту напали! К своему удовлетворению мне удалось зажать обезумевших куриц в углу. Я велела кухарке подстраховать меня и стать сзади, дабы, если уж я и упустила добычу, то она то уж точным броском перехватила бы птиц.

В теории идея не вызывала нареканий. Но, как говорится, «что-то пошло не так!» Начнём с того, что курицы почему-то отказывались быть зажатыми в угол, и постоянно норовили из него убежать, бешено вращая головой.

- Стой, стой, кому говорят! Суп сварю! – хрипло пообещала я птицам. Возможно, именно мои угрозы оказали на них противоположное действие, но они заметались в том углу с удвоенной силой.

- Подождите, госпожа! Ведомо мне, что делать надобно! – сообщила кухарка, тяжело дыша. Я не стала спрашивать, что именно она имеет в виду, лишь сделала жест рукой, обозначающий моё внимание.

- Ну, дак просто! Нам-то бегать за курами не след, ежели можно их отвлечь, поскольку в еде они, курья то есть, неприхотливы, и к репе завсегда склонность имели! – торопливо, проглатывая окончания, поведала свой план кухарка.

Что сказать – впервые я поняла, почему именно Человек Разумный находится на вершине пищевой цепи. Ощутив прилив гордости за свою причастность к роду человеческому, уселась на пол по-турецки поджав под себя ноги, возле опрокинутой в пылу погони кастрюли.

- Посторожу их пока – неопределённо размахивая руками в сторону представителей пернатых, сообщила я и поудобнее скрестила ноги. Сами же виновники происходящего немного успокоились и перестали себя вести, как конченные… курицы. Но с приближением к ним грозились повторно устроить панику. Кухарка же, с которой я так и не успела познакомиться, ушла в подсобку на поиски репы. А нашедши ценный овощ, с радостными возгласами появилась обратно.

Возможно, конкретно эти курицы были не в курсе, что они просто обязаны были при виде репы радостно наброситься и поедать её, ну а мы бы, собственно – на них! Говорю это всё сейчас потому, что эти… петУшки, услышав поднимающуюся женщину, забеспокоились, закудахтали, и решили совершить побег.

С криками «врёшь, не уйдёшь!» я поползла за курицами, не успев распутать нижние конечности. Курицы же решили, что я с ними вздумала поиграть, и с громким хлопаньем перьев перелетали через мою спину. Такого унижения собственного достоинства я уже точно не могла стерпеть! С жутким хеканьем распутала ноги и, наконец, смогла принять более достойную позу!

Моя добровольная помощница отбросила в сторону птичье угощение и поспешила мне на выручку… зря, наверное… поскольку споткнулась о валяющуюся на полу кастрюлю, проехалась по скользкой луже, и уткнулась носом в курицу, что так не вовремя наслаждалась победой! Победный вопль раздался в кухне.

- Отбегалась, птичка! – охрипшим голосом возвестила я прописную истину. Кухарка, между тем, в полной мере наслаждалась одержанной победой – она восторгалась своей расторопностью и умом, тряся над головой бедной курицей.

Курица сотрясалась и признавала поражение. Её товарка упрямо носилась по всей кухне, отказываясь капитулировать перед превосходящим по численности противником, отчаянным кудахтаньем призывая свою подругу держаться! Ну а я металась по кухне вслед за ней, скрюченная и с растопыренными руками, пребывая в тщетной надежде поймать пернатую тварь… Божью.

Внезапно свободолюбивая птица увидела возможность смыться в открытую дверь и возможностью той воспользовалась в полной мере! Я говорю «в открытую», поскольку Стефан зашёл на территорию, где происходил пернатый отлов, и, сложив руки наподобие пастора, произнёс: «прошу прощения, возможно, я не вовремя, но подошло время ужина, и семья интересуется, когда будут накрывать на стол?»

- В каком смысле «ужин»? - вытерев пот со лба, охрипшим голосом поинтересовалась я.

- Да как же, госпожа – тихо произнесла кухарка - я ить курицу ту на ужин приготовить-то и хотела. В доказательство своих слов она потрясла печально поникшей птицей.

Глава 15

Глава 15

Люблю я макароны,

Любовью к ним пылаю неземною.

Люблю я макароны -

И что хотите, делайте со мною!

Для вас это - ерунда,

Подумаешь еда!

Макаревич Андрей

Ужин прошёл в тягостном молчании. Даже дядюшка Виктор был непривычно молчалив, поскольку и его красноречия было явно недостаточно для поддержания беседы. Ну а на ужин у нас были баклажановые рулетики, не доеденные мною ранее. Перед ужином я смогла переодеться, что позволило дорогим родственникам немного прийти в себя.

Не сомневаюсь, что во время моего отсутствия Стефан рассказал окружающим о том, что произошло на кухне. Во всех подробностях. Предполагаю, что и приукрасил немало. Поскольку родичи смотрели на меня с ярко выраженной опаской и сомнением.

Перед ужином зашла на кухню. Уборка там шла полным ходом. В помощь кухарке дали горничных, что обычно занимаются уборкой дома. Тех самых, что убирали мои комнаты после моих розыскных мероприятий. И смотрели на меня девушки явно недобро. Хотя я, разумеется, не могу их осуждать: с моим появлением в Дубовой Рощи работы у прислуги точно прибавилось! Кухарка подошла ко мне и представилась.

- Извините, госпожа. Когда я увидела вас на кухне, я хотела представиться, жаль, не успела – меня зовут Милица, госпожа. А на ужин у нас то странное блюдо, которое вы приготовить изволили, из баклажанов, да сыра… - она с сожалением развела руками.

- Хм – я попыталась скрыть неловкость - … как там дела у куриц?

- Молодой господин приказал отпустить их. Я и отпустила во двор – она неопределённо показала руками - дабы не навлекать на себя гнев Семина-заступника!

- Ну да, пожалуй, не стоит его… нервировать! – пробормотала я и ретировалась из кухни.

Во время ужина мне кусок в горло не лез. Во-первых, потому, что количество злополучных рулетиков совершенно точно не было рассчитано на большую компанию, во-вторых – я наелась их сегодня знатно, и в- третьих - очень переживала за приготовленное блюдо, которое не предполагала выносить