День пиротехника - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

агент в стане потерпевшего… — обычно бесстрастный Сазонов позволил себе приподнять бровь. — Вы в чём-то подозреваете Бекетова?

— Точно не в теракте. Он потерял жену, сильно выбит из колеи. Сам не погиб лишь чудом. Вопрос в другом. С этими тендерами и конкурентами дело нечисто. Бекетов утаивает какую-то важную информацию, её разглашение чревато неприятностями для бизнеса. Одновременно затрудняет наше расследование.

Лёха внутренне поблагодарил Сазонова за организацию большинства встреч на нейтральной территории или в Первомайском РУВД. В здании УКГБ на переулке Козлова чувствовалось что-то… В общем, лейтенанту милиции здесь было неуютно. И дело даже не в старых преданиях о «кровавой гэбне» времён СССР. Скорее причиной была давняя конкуренция спецслужб в сферах, где интересы соприкасались. У офицеров ГБ порой проскальзывало высокомерие по отношению к ментам, барахтающимся в мелочёвке. Оперативники МВД по поводу и без повода любят повторять, что они занимаются настоящим делом — преступность видна невооружённым глазом. А что там мутит КГБ — ничего не видно, вдруг там одно изображение бурной деятельности. Разумной частью натуры Лёха сознавал, что так не должно быть, конторам надлежит сотрудничать, но всё равно ощущал себя чуть ли не засланцем в тылу врага. Вот и Папаныч, узнав о его визите в «комбинат глубинного бурения», в сотый раз напомнил: не болтай лишнего, бестолочь.

Спрятанное в глубине квартала здание грозного КГБ внутри мало отличалось от милицейских коридоров. Обращали на себя внимание лишь изображения Дзержинского, в милицейских управлениях практически исчезнувшие.

Кабинет Сазонова был подчёркнуто безлик. Из обстановки наличествовали только стол с ноутбуком и телефоном, сейф, кресло, стулья для посетителей.

Лёха, не увлекающийся комнатной растительностью, тут же представил горшок с цветком на окне — хоть какой-то штрих оживил бы комнату, поэтичную, как внутри коробки от телевизора.

— Из вашего доклада, Алексей Станиславович, вырисовывается версия, что Бекетова запугали взрывом и вынудили уступить в конкуренции.

— Да. Хоть и меры мне кажутся преувеличенными. Нанять киллера, чтобы организовал столь масштабное дело, переправить взрывчатку… Не знаю наверняка их тарифов, но на десятки тысяч долларов точно тянет. Неужели прибыль с одной сделки покроет?

— Этого мы не можем знать наверняка, — подполковник открыл тендерное объявление на сайте завода. — Объем поставки на полмиллиона долларов, не самый крупный тендер. Рентабельность на таких сделках — единицы процентов. Значит, речь идёт о завоевании рынка в целом. Тогда игра стоит свеч. И нескольких жизней. Эту российскую компанию берём под наблюдение.

— А связаться с коллегами…

— Само собой. Подключим ФСБ. В таких ситуациях они охотно идут навстречу.

Лёха помассировал виски. Ночью плохо спал. И было из-за чего. Террористические атаки стали приметой времени, экстремисты специально пытаются убить как можно больше людей. Это дико, но уже перестало удивлять. Когда проводил Ингу до машины, до него, наконец, дошло, причем на уровне чувств, а не одной только логики: убийство совершено ради банального шантажа. В фильме «Крёстный отец» в виде угрозы строптивому голливудскому менеджеру подкинули отрезанную голову лошади, и это казалось жестокостью, мафиозным беспределом. Тут — четыре человека… Итальянские мафиози — белые и пушистые рядом с отечественными рэкетирами.

— Хорошо. Это займёт сколько-то дней?

— До недели. По прошлому опыту взаимодействия с россиянами.

Неделя… Может ли за неделю произойти что-то чрезвычайное? Вряд ли.

— Рискну предположить, Виктор Васильевич, неделя у нас есть. Новых тендеров в ближайшие дни не предвидится. Меня больше сам Бекетов беспокоит. Не задумал бы вендетту.

— Склонен?

— Возможно, — в памяти Лёхи всплыла первая встреча с потерпевшим. — Предлагал бабки, если найду подрывника и до задержания обеспечу возможность потолковать с ним по душам. Бывший афганец, у некоторых из них реально крыша съехала.

— Знаю. В юности я тоже служил в Кабуле. С самым известным, кстати, из ваших первомайцев — Чергинцом. Он отвечал за безопасность города в целом.

За всё время общения только дважды монументальный Сазонов проявлял человеческие чувства — когда решил взять в оборот лепельского Коляна и сейчас, признавшись в наличии биографии. Лёхе иногда казалось, что подполковник вышел из специального цеха Института национальной безопасности в уже готовом виде, как серийный экземпляр: сразу немолодой и в погонах. Если скажет, что у него семья есть, вообще произойдёт разрыв шаблона!

— На случай самодеятельности Бекетова… Как вы думаете, надо за ним наблюдение установить? Вчера вечером он был в России. Как появится здесь…

— Согласен, — не дослушал Сазонов. — Может и к своим подозреваемым вывести, о которых не говорит. Вашими районными силами это не организовать.

— Само собой, — Лёха представил набычившегося Папаныча и предсказал: — Мне поручат. Одному.

— Есть трудность. Он сам не подозреваемый в теракте. И нет доказательств, что над ним висит угроза. Чтобы наблюдать плотно, надо отслеживать звонки, переписку, включая электронку, ставить спецсредства записи…

— Санкция прокурора? Даже вам?

— Да, лейтенант. Нам даже важнее. У вас превышение полномочий, как-то угроза пристрелить на месте… Помните своё художество при задержании на Городецкой?

— Помню. Правда, это напарник постарался, но сути не меняет.

— Да, сути не меняет. У вас подобное злоупотребление, в крайнем случае, спишется на избыточное рвение отдельно взятого начинающего опера. Его накажут, максимум — уволят, на чём история закончится.

— У вас — нет?

— Сразу все оппозиционные СМИ и интернет-помойки захлебнутся лаем: белорусский КГБ вернулся к методам тридцать седьмого года. Да, кое-что мы сделаем, но меньше, чем надо бы. Нужны ещё доказательства, что взрыв непосредственно связан с личностью и бизнесом Бекетова.

— И эти доказательства придётся ждать из России… Самим бездействовать?

— Нет, лейтенант! — Сазонов опустил крышку бука, намекая на окончание беседы. — Я уверен, что здесь не всё сделано. Ни у вас, ни у нас.

Глава шестнадцатая

Смерть чёрному!

Белая «Джили» с синей полосой и проблесковыми маячками на крыше притормозила на перекрёстке Логойского тракта и улицы Лукьяновича, на маленькой парковке у магазина, такого же гастронома шаговой доступности, как и «Заряна».

Старший сержант Вишневецкий любовно погладил руль. Свежая иномарка, пусть и собранная в Борисове из китайского конструктора «сделай сам», давала водителю несравненный комфорт после «Лады», почившей в борьбе с «Гелендвагеном».

— Я за пивком прыгну! Людей у касс вроде не видно… Я мигом, — пообещал Борисов.

Правда, из машины не видно и самих касс. Но Вишневецкий не возражал. Маршрут лёгкий. Если даже потеряет лишних тридцать секунд, чтобы выдернуть напарника из гастронома, успеют в срок на любую сработку. Тем более машина — ласточка. Специально для героев, предотвративших ограбление «Приора», банкиры спонсировали покупку авто и отследили, чтобы «Джили» досталась экипажу, а не начальству.

Младший сержант действительно обернулся быстро, сжимая чёрный пакет с «Балтикой» и «Оболонью». Внутри милицейского пакета выходцы из России и Украины между собой не подрались.

— Нормалёк.