Пять абсолютных незнакомцев - Натали Д. Ричардс

вовремя до адресатов.

– Неважно, – говорит Харпер. – Люди теперь не пишут бумажных писем, а жаль.

– Я пишу, – мягко говорит Брекен.

Мы потрясенно молчим. Лицо Брекена становится непроницаемым. Он вжимает голову в плечи, словно только что признался, что коллекционирует кружевные салфеточки.

– А что? Вы не писали, что ли?

– Ну, я пару-тройку отправил, каюсь. – Джош поднимает руку.

– Потому что девчонкам нравятся письма, ага? – спрашивает Брекен.

Он окидывает взглядом нас с Харпер и даже Кайлу, которая то ли снова спит, то ли не обращает на нас внимания.

– Я что, не прав?

– Прав, – отвечает ему Харпер, едва улыбнувшись.

Однако улыбка у нее искренняя.

– Письма переоценены, – внезапно отвечает Кайла, сложив руки на груди.

Интересно, как давно она слушает наш разговор?

– У меня этот метод особо не срабатывал, – признается Джош, потирая шею. – Но, видимо, у тебя другой опыт?

Брекен, покраснев, запускает руку в волосы.

– Я и не говорил, что метод работает. Я сказал, что думаю, девушкам нравятся письма.

Кайла ерзает на сиденье. Даже не глядя назад, я легко представляю, как она снова упирается лбом в стекло.

– Ну, я думаю, люди часто пишут, просто чтобы написать. По-моему, если уж пишешь такое письмо, то надо искренне.

– А я писал очень искренне, – серьезно говорит Брекен.

– И я тоже, – соглашается Харпер.

– Ну да. – Джош кивает. – В этом ведь весь смысл, да?

– Мира, какой приговор вынесешь? – спрашивает Брекен, мотнув подбородком в мою сторону. – Письма недооценены или переоценены?

Я пожимаю плечами.

– Да не знаю. Если не считать открыток от родителей, мне никто и не пишет.

В машине повисает долгая пауза. По моей шее пробегает волна жара. В этот раз я чувствую на себе взгляды, потому что все в машине и правда уставились на меня.

– Никогда? – осторожно спрашивает Джош.

– Ну, насколько помню, никогда. Думаю, я бы такое не забыла.

– Это правда, – говорит Харпер, гладя меня по руке. У нее довольно потрясенный вид. – Правильные письма надолго западают в душу.

– Может, на это Рождество ты получишь письмо, – ухмыляясь, говорит Брекен. – Если мы доставим тебя домой, к почтовому ящику.

– Может, – соглашаюсь я.

Нет, это вряд ли.

И все же было бы замечательно. Я пытаюсь представить, как кто-то пишет письмо на плотном белоснежном листе. Складывает его, убирает в конверт. Будто слова что-то значат. Что бы я написала в таком письме?

Я разворачиваюсь посмотреть в окно. Снегопад, похоже, заканчивается. Такая красота; словно мир окунули в густую белую глазурь. Вот так и должно выглядеть Рождество. За тем только исключением, что я еду в машине, а мама сейчас одна. Второй год ужасных зимних праздников, и все почему? Потому что я не могла пропустить последний день своей выставки? Я не полетела домой двадцать второго, как делала обычно, и отложила вылет на следующий день.

А ведь я знала, что так делать нельзя. Не стоит искушать судьбу.

– Осторожнее…

Брекен не успевает договорить: машину заносит влево. Искры снега летят из-под колес. Харпер тонко вскрикивает – похоже, слишком поздно. Мой пульс пускается в галоп.

Харпер вращает руль влево, но перебарщивает. Правые шины съезжают с колеи на обочину, в сугроб счищенного снега.

Машина, вздрогнув, резко останавливается. Передние шины глубоко вгрызлись в снег и крутятся вхолостую. Харпер пытается протащить автомобиль вперед; поворачивает руль влево и затем сразу вправо. Безрезультатно.

– Попробуй сдать назад, – говорит Брекен.

Харпер слушается. Мы все поочередно даем ей советы, и она всем им следует. Ничего не помогает.

Мы застряли.

Двенадцать

Джош громко стонет. Я оборачиваюсь и морщусь: он обеими руками схватился за скобу на ноге. Стопа у него неудобно зажата между полом и сиденьем водителя.

– Ты как? – спрашиваю я.

Он шумно выдыхает и поднимает на меня взгляд. Лицо у него совсем красное.

– Ничего.

Закусив губу, он вытаскивает ногу из-под кресла.

– Ну ладно, бывало и лучше.

– Как тебе помочь? Хочешь сесть спереди?

Джош опять стонет.

– Может, вернемся к этому вопросу, когда я не буду умирать от боли?

– И когда мы выберемся из снега на горном склоне, – добавляет Харпер.

– Понятия не имею, как мы отсюда выберемся, – говорит Брекен. – Наверно, придется долбить снег скребком для ветрового стекла.

– Нет, у нас же есть лопата, – возражает Харпер. – В багажнике. В аварийном наборе.

– А, том самом, со сломанными цепями? – спрашивает Брекен, открывая дверь. – Что ж, я возлагаю много надежд на эту лопату.

Однако лопата оказывается в полном порядке. Единственный полезный предмет в наборе. Помимо нее там есть пара сигнальных ракет, оранжевый светоотражающий треугольник, жилетка ему в тон и мешок с инструментами самого дешевого вида. В жизни не видела такого жалкого набора. И все же хорошо, что у нас есть лопата.

Я обнимаю себя за плечи. Зачем я вообще вышла из машины? У нас на троих одна лопата, и Брекен явно справится с работой лучше меня или Харпер.

– Как мне помочь? – спрашиваю я.

– Не знаю. – Брекен пожимает плечами. – Постой тут рядом для красоты.

– По-твоему, на дворе семидесятые? – Харпер резко смеется.

– Ну, зато я тебя рассмешил.

– А меня нет, – говорю я.

– Да ладно тебе! Мы с тобой через многое прошли. Будь умницей, не порть всем настроение, а?

Харпер качает головой, словно Брекен ее непутевый младший брат. Но Брекен-то не ребенок.

Интересно, сколько доли правды в этих его шутках?

Харпер вздыхает.

– Может, намерения у тебя и хорошие, но, когда поступишь в медицинский, больше так не шути.

Брекен опускает взгляд. Вид у него напряженный.

– В медицинском у меня проблем не будет.

Я смеюсь.

– Только потом не плачься нам, когда на тебя подадут жалобу.

– Договорились. А теперь пора копать.

Харпер хмурится. Ветер подхватывает прядь ее темных волос и швыряет ей в лицо.

– Мне кажется, мы никогда не доедем до дома. Как думаешь, может, мне надо было…

– Нет. Ты делаешь все, что можешь. И сама это знаешь. – Брекен сжимает ей плечо. – Ага?

– Ага, – отвечает она.

Я чувствую себя невидимкой. Ох, если бы и правда можно было исчезнуть. Я едва дышу, надеясь, что они меня не замечают. Вот этот долгий взгляд, которым они обменялись… он явно не предназначается для посторонних глаз. Может, Джош и прав. Возможно, они были знакомы до этой поездки.

Но зачем им тогда это скрывать?

Брекен достает из кармана телефон и протягивает Харпер.

– Подержи, чтобы я его не выронил из кармана.

Я приободряюсь: сейчас самое время позвонить домой. Я уже давно не звонила маме, и она наверняка сходит с