Босиком по осколкам - Яра Вольцева

И когда я уже накрутила себя до невозможности, в этот момент у меня зазвонил телефон.

— Кирилл, — выдохнула в трубку, быстро нажала на кнопку принятия вызова.

— Привет, Самойлова, потеряла меня? — прозвучал как всегда его ехидный голос.

— Еще чего, — буркнула, хотя на самом деле его слова были правдой.

— А я сейчас в больнице, но не забывай, что у меня есть еще четыре свидания, — в голосе его я слышала смех.

— В смысле, в больнице? — тут же встревожилась и привстала с кровати. — Что-то случилось?

— Да нет, пустяки, просто на мотоцикле перевернулся.

Сказанное повергло меня в ужас.

— Ты считаешь это пустяком? Издеваешься надо мной? Где ты сейчас лежишь? — строго спросила у него, надеясь, что он ответит.

— Да говорю же, пустяки, а так, если беспокоишься, то я в пятой больнице, но не переживай, скоро выпишут, — сказал мне, а затем поинтересовался у врача. — Скоро же, доктор?

Раздался нудный мужской голос, но я не вслушивалась, стала собираться.

— Ничего не знаю, вскоре буду, — поджала губы и угрожающе предупредила Соловьева.

И чтобы он не вздумал меня переубедить, бросила трубку первой. Я не знала, что нужно брать в больницу, поэтому просто купила фрукты.

— Ты куда? — спросила Мила, когда я открыла дверь.

— В больницу, — пробормотала и быстро побежала вниз, опасаясь, что скоро закончится время приема.

А когда оказалась внутри, растерялась.

— Подскажите, а Кирилл Соловьев в какой палате лежит? — спросила у стойки.

— В двести шестой, — ответила хмурая медсестра, но указала мне пальцами в нужную сторону.

Я двинулась к палате, а внутри увидела только Соловьева, который даже тут вальяжно лежал на кровати.

— Так и знал, что ты приедешь, Самойлова. Я же сказал, что ничего страшного.

— Привезла тебе фруктов, — подняла пакет и поставила его на тумбочку.

Присела на стул, чувствуя неловкость от взгляда Кирилла.

— Выглядишь вполне сносно, — пробормотала, оглядывая его. — Вроде ничего не сломал себе.

— А я тебя о чем говорил? Все кости целы, я в рубашке, считай, родился.

— По твоей перебинтованной голове не скажешь.

Его рука коснулась белой марли, сам он сморщился.

— Небольшое сотрясение, поэтому и лежу в больнице, — махнул рукой, словно это ерунда.

У меня сложилась впечатление, что голова у него болит, но он не хочет мне показать свою слабость.

— Было бы всё так легко и просто, тебя не положили бы в больницу, так что давай выздоравливай, — кивнула и обхватила себя руками, не зная куда их деть.

— Признайся, Самойлова, беспокоилась обо мне? — ухмыльнулся Соловьев, а я потупила глаза, не желая признаваться в очевидном.

— Было бы странно, если бы я не пришла. Как никак, в одном университете учимся, — пожала плечами.

— От тебя столько пропущенных, что я начинаю в этом сомневаться.

От его слов у меня перехватило дыхание.

— То есть, ты видел мои пропущенные и не поднимал? — возмущенно спросила у него, впиваясь гневным взглядом в его наглое лицо.

Он сразу же поднял руки, как бы капитулируя.

— Не злись, детка, когда бы я увидел, вон, процедуры получал, — указал ладонью на перебинтованную голову, а мне стало стыдно за свои высказанные слишком экспрессивно эмоции.

— Да, точно, — пробормотала, а затем прищурилась: — Я тебе не детка, Кирилл.

— Как скажешь, детка, — улыбнулся он и подмигнул, а я закатила глаза.

По голове вроде как за самоуправство не треснешь, и без того вон сотрясение, а по плечам и груди сейчас жалко, вдруг поврежу чего.

— Ну вот, Соловьев, ты поправляйся, я, пожалуй, пойду. Учти, это уже четвертое свидание, — фыркнула и встала со стула.

— Но-но-но, не считается, не придумывай там, Самойлова, свидания я назначаю, а ко мне ты пришла по своей инициативе, — вскинул он голову и даже погрозил мне пальцем для наглядности.

Я посмотрела на него задумчиво и вынуждена была согласиться, ведь резон в его словах был. Выдохнула якобы печально и цокнула.

— Ну и хитрый ты жук, Соловьев.

— Может, поцелуешь несчастного? — подергал бровями, намекая.

— Еще чего, — фыркнула.

Развернулась и легкой походкой направилась к выходу.

— Через два дня меня выпишут, так что никуда не денешься, Самойлова, поцелую быть!

В этот момент я открыла дверь палаты настежь, так что его крик-обещание разнесся по всему коридору больницы, вынуждая меня покраснеть. Я напоследок обернулась и глянула на него грозно.

— Лечитесь, пациент, и не смущайте тут народ.

— Красивая доктор и непослушный пациент, — вдруг задумчиво произнес он и почесал подбородок, окидывая меня с ног до головы нечитаемым взглядом. — Мне нравится, это мы обязательно опробуем.

Я его странных намеков не поняла, но шея моя при этом всё равно покраснела. А когда сзади раздалось хмыканье медбрата, быстро ретировалась под смех Кирилла, который еще долго стоял в моих ушах.

Намек его дошел до моего сознания уже когда я вышла из здания. И вот тут я стала красной как помидор. Ну Кирилл, не бывать этому!

Спустя два дня у меня в душе стали разрастаться корни какого-то чувства, но я боялась назвать это влюбленностью.

— Готовься, Самойлова, сегодня меня выпишут, так что с завтрашнего дня у нас еще четыре свидания с тобой на кону.

— Да как я могла забыть, ты ведь обязательно напомнишь об этом, — усмехнулась, продолжая сидеть на привычном месте.

— Признавайся, скучно без меня, да? — вдруг протянул руку Кирилл и потрепал по щеке.

Я чудом не покраснела, благодаря свою кожу, что она не всегда выдает мое смущение.

— Да как обычно, — нахохлилась и ответила.

— Меня не обманешь, Самойлова, я, между прочим, соскучился, — дернул бровями, ухмыльнулся, а затем добавил, когда я уже успела себе всё нафантазировать: — по своему медведю.

Я перевела взгляд на окно, вспоминая, что все-таки выиграла в тот раз плюшевого зверя, которого Соловьев забрал к себе домой.

— Мог бы мне дать, всё же я девушка, а ты парень, — не удержалась и покачала головой, как бы намекая ему, что поступил неправильно.

— Но-но-но, не смей думать о моем подарке, я его честно заслужил.

— Чем это? За красивые глазки, что ли? — усмехнулась, глядя ему в лицо.