Гарем. Реальная жизнь Хюррем - Колин Фалконер

дней, и, смею заверить, вы с ним воссоединитесь. Путешествие, увы, затянулось дольше обычного из-за штиля. Весла – плохая замена парусу. – Он поднес к носу платок и глубоко вдохнул. – Давно с ним не виделись?

– Почти полгода.

– Долго. Соскучились, должно быть.

– Не слишком, – сказала она и тут же заметила прилив крови к его щекам. Подобного ответа капитан явно не ожидал, вот и смутился.

– Для такой дамы, как вы… – Что он хотел сказать дальше, она так и не узнала. Слова вдруг застряли у него в горле. – Corpo di Dio! – воскликнул он и метнулся прочь за подзорной трубой. Крик другого моряка подтвердил его худшие опасения.

Впереди по левому борту из-за скал ближайшего острова внезапно выплыли треугольники латинских парусов галиота. Весла в воздухе так и мелькали – гребцы там были явно свежи.

– Турки! – в ужасе воскликнул Беллини и устремился с кормы вниз по трапу к рабам. – Грести! – вопил он. – Заставьте эту мразь грести!

Трюмные командиры дунули в свистки. Тут же Джулия услышала топот их ног по проходу, свист и хлесткие удары хлыстов по спинам изможденных рабов вперемежку с отборной бранью. Судно накренилось – это рулевой приналег на длинный румпель и принял резко вправо в надежде уйти от турецких пиратов.

На палубе вдруг зароились моряки, выползающие из-под навесов и карабкающиеся к своим постам на носу и корме. Стрелки́ хватались за аркебузы и арбалеты, в ужасе кляня Бога за ниспосланную им злую участь.

Длинный хищный клюв фок-мачты галиота неотвратимо приближался.

– Где наш эскорт?! – Беллини тщетно рыскал взглядом по горизонту в поисках военного корабля, которому сам же и позволил уйти за пределы видимости.

Джулия схватила его за руку.

– Мы что, не можем от них оторваться?

– Они легче и быстрее нас, и к тому же на веслах у них люди свободные и отдохнувшие. Капитан стряхнул ее руку. – Они нас, верно, подкараулили, – сказал он и, отодвинув ее с пути, взбежал на кормовую палубу. Крики снизу все усиливались по мере того, как трюмных дел мастера все яростнее стегали рабов.

Джулия оглянулась и ахнула. Галиот их настиг и чуть ли не навис над ними.

Первобытный вой вдруг понесся с невольничьей палубы, заглушая дробь бьющего тревогу барабана. Это галерные рабы вышли из повиновения офицерам и возвысили голос в гортанном пении:

– Ла илла илалла Мухаммаду расул алла… ла илла илалла Мухаммаду расул алла… – Аллах велик, и Мухаммед пророк его.

Зеленое знамя ислама реяло на мачте галиота. Так вот они какие, язычники, с которыми они сражались всю жизнь, сколько она себя помнила; вот и явилось по ее душу это порождение дьявола – ислам.

Их капитан – раис – стоял на корме и призывал своих гребцов еще приналечь, а колосс-араб, лысый и голый по пояс, задавал ритм ударами в барабан. Весла подымались и опускались в идеальном унисоне. Струйки белого дыма потянулись с носа – это турки открыли огонь из аркебуз. Один из солдат на мостике вскрикнул, схватился за лицо и рухнул за борт, и галерные рабы возликовали.

Галиот подошел к ним с правого борта сзади, в недосягаемости для их носовых погонных орудий. Грянула турецкая пушка. Вода вспенилась, и часть оснастки их грот-мачты рухнула дровами на палубу.

Джулии сделалось страшно до безумия. Ноги затряслись и подломились. Она попыталась прикрыть уши ладонями, но никак не могла заглушить устрашающее песнопение турецких гребцов, призванное запугать врага:

– Аллаху акбар! Аллаааа!

Кто-то из офицеров Беллини поднял ее на ноги и стал подталкивать к трюму.

– Бога ради! – кричал он. – Ступайте вниз!

Она слепо подчинилась и побежала.

Но у самого трапа снова застыла в ужасе, увидев носовой таран турок с железным острием, рассекающий волны и неумолимо приближающийся к их правому борту.

Через мгновения он сокрушил весла, будто хрупкие ветки, и вогнал их вальки в груди и лица гребцов. Трюм обагрился кровью, уши заложило от криков. Она увидела, как один из гребцов пытается вправить себе обратно в живот выпавшие кишки.

Затем носовой таран сокрушил их правый фальшборт, галеон дал резкий крен, и Джулию швырнуло лицом вперед в трюм.

В себя она пришла, лежа навзничь у подножия трапа. Жидкий белый дым стлался над палубой вверху. Оттуда доносился гвалт мужских голосов – отрывистые команды, крики боли, мольбы о пощаде.

Затем звон клинков и треск аркебуз резко прекратился, уступив место жуткому дребезгу и завыванию. Тут до нее дошло, что это галерные рабы взывают об освобождении.

Ей было страшно пошевелиться. Но она все-таки отползла с прохода и забилась в угол, поджав колени к груди, и замерла в ожидании. Сомкнув пальцы на четках, она принялась шепотом молиться пресвятой Мадонне.

Раздались шаги по трапу. В проеме люка нарисовались силуэты трех мужчин. На головах у них были тюрбаны, в руках – кривые сабли.

На середине спуска они остановились и уставились на нее. Затем один из них сказал что-то на неизвестном ей языке, а двое других рассмеялись. Наконец они рывком подняли ее на ноги и поволокли вверх на палубу.

Глава 30

Из-за южного горизонта взошел африканский берег с ослепительно белыми селениями на фоне выжженной красной земли. На траверсе мыса косые паруса наполнились свежим и ровным ветром, которого не хватило для спасения жалкому гурту отбросов рода человеческого, которые сидели теперь на цепи в трюме. Невольников по одному выволокли на палубу под прицелом острия ослепительно блистающей на солнце сабли.

Над морем высилась крепость порта Алжир. Под нею белели дома, рассыпанные по склонам холма под защитой османских пушек и зеленого с полумесяцем флага Мухаммеда.

При входе в гавань кое-кто из пленников тяжко вздохнул, прощаясь с вольной жизнью.

Джулию, как единственную женщину, пираты держали отдельно. Теперь она украдкой из-под вуали окинула взглядом своих товарищей по несчастью. Всех их раздели донага, оставив на них лишь по набедренной повязке для прикрытия срама, руки и ноги сковали кандалами. Никто не смел взгляда поднять от палубы.

Беллини она едва узнала. Без капитанской формы он оказался жирным коротышкой.

Галиот причалил к пристани перед портовой мечетью. Первыми пираты увели пленников, расталкивая толпу, стекшуюся с базара поглазеть на чужеземцев. Сами местные были одеты в бурнусы и джеллабы и осыпали венецианцев плевками и крикливой бранью.

Один из турок схватил ее за руку и поволок за собой.

Джулия, однако, надежды не оставляла. Все-таки ее муж – достопочтенный член Consiglio di Dieci. Венеция не так давно заключила с Османами мир, а