Твердые орешки - Ефим Петрович Чеповецкий

— и он заиграл быструю веселую мелодию. Зинка стала перед нашими девчонками и подняла руку, как дирижер.

— А теперь вместе, дружно! — скомандовал Жора и начал сначала.

Глядя в листки с напечатанным текстом, мы грянули:

На свете жил парнишка

По имени Васек.

Мальчишка как мальчишка.

Веселый паренек.

Повсюду, где работа,

Спешил на первый зов,

Он был на месте —

Тут как тут,

Всегда помочь готов!

«Эх, брат Вася,

Скажи, в каком ты классе,

Скажи, какой дружины ты,

Отличный пионер?»

Но только Васи

Не отыскать в массе —

Таких ребят немало есть

У нас в СССР!

Нин-Вас пела припев вместе с нами, улыбаясь, грозила пальцем Валерию: дескать, «и это от меня скрыл». Ребята второго и третьего отрядов подсели к тем, у кого был текст, и второй куплет уже гремел на весь лес.

Однажды Вася летом

Придумал вещь одну:

Поехал в гости к тете —

Попал на целину.

Колхоз его отметил

За хватку и за пыл,

Хотели грамоту вручить,

Но след его простыл.

«Эх, брат Вася,

Скажи, в каком ты классе…»

Теперь уже Демьян Захарович тоже пел припев и при этом многозначительно смотрел на старшую вожатую. А она подбежала к девочкам и, заглянув в листок, запела третий куплет с нами.

Когда же первым в космос

Гагарин полетел,

Парнишка смелый тоже

Без дела не сидел.

На всей земной планете

Искал его народ,

А Вася выбыл на Луну,

Вернулся через год.

Все пели припев и смеялись, а потом Зинка орала не своим голосом:

— Качать Соколова! Это он новые слова приписал!

Но меня, к счастью, не стали качать, потому что всем захотелось снова спеть песню. Второй раз исполняли ее дружно и слаженно и долго сами себе аплодировали. Зинка по собственной инициативе вышла на середину и начала объявлять номера, как заправский конферансье:

— Выступает знаменитый исполнитель кавказской лезгинки Александр Кикнадзе!

Где-то в стороне загремел барабан, и в круг с криком «асса!» выскочил Сашка. На нем был настоящий черкесский костюм, а за неимением кинжала он прикусил указательный палец. Лихо перебирая ногами, он так быстро закружился, что музыка Жоры начала отставать. Сашке тоже пришлось танец повторить на бис. Я думаю, что этим танцем он частично восстановил звание джигита, потерянное им на «скачках». Когда Сашка кланялся, то рядом с ним появился Захар с барабаном.

Пока все это происходило, Мая шептала что-то на ухо Зинке, и, когда все успокоились, та торжественно объявила:

— Новое изобретение! Художественная гимнастика в теневом театре!

Это тоже было неожиданно и красиво. За опущенным до самой земли экраном Мая, Оля и Таня делали упражнения, и все фигуры и пирамиды в увеличенном виде отражались на полотне. Потом теневой театр показал басню «Стрекоза и Муравей». Хотя это была только проба, но все загорелись и кричали, что нужно для теневого театра подготовить целую пьесу.

Вдруг Зинка подбежала к нашему отряду и дважды шепотом приказала:

— Приготовьте частушки! Приготовьте частушки!

Жора-баянист заиграл, кивнул мне, и мы с Сашкой начали первую частушку:

В нашем лагере лесном

Очень дружно мы живем.

Строем день идем встречать

И ложимся строем спать.

Ребята засмеялись и дружно подхватили припев:

Нин-Вас, Нин-Вас,

Улыбнитесь вы хоть раз!

Захар подсел ко мне, выхватил листок и заревел новый куплет:

Кто приказы отдает,

Кто путевкой лишь живет?

Кто с насупленным лицом

На линейке мечет гром?

И снова, как по команде, весь лагерь запел:

Нин-Вас, Нин-Вас,

Улыбнитесь вы хоть раз!

Нина Васильевна от неожиданности встала, а начальник лагеря прыснул в кулак. Но полетела новая частушка:

Фу-ты, ну-ты, фу-ты, ну-ты,

А в столовой ложки гнуты.

Им цена копейка штука —

Экономия и му́ка.

Теперь половина лагеря пела припев, а вторая половина хохотала. Лицо у начальника вытянулось, и он погрозил мне пальцем.

Старшая вожатая хохотала громко, до слез и приговаривала: «Ой, не могу! Ой, помогите! Ой, молодцы! Так нам и надо! Ой, ой…»

Демьян Захарович тоже смеялся.

— Здорово они нас, ничего не скажешь! Зубастая братва!

Но вот сквозь шум издали донесся крик:

— Подождите! Не кончайте, бегу!

Все обернулись и увидели, что к костру мчалось какое-то странное существо: не то чучело, не то клоун.

Жора-баянист, видимо, знал, какой это сюрприз, потому что сразу же заиграл фокстрот. Клоун, запыхавшись, ввалился в круг и начал всем телом и ногами выписывать такие кренделя, что все схватились за животы.

— Да это же Женька Быков! — закричал Сашка. — Он стилягу танцует!

Теперь-то мы все узнали Женьку. О нем в суматохе даже забыли, а он до последней минуты готовил себе костюм. Техаски с кнопками Женька привез из города, а вот пиджак мастерил здесь. Это был пиджак Валерия. На нем были нашиты цветные яркие лоскутки, и он напоминал чемодан туриста с иностранными наклейками. Брюки короткие, пиджак огромный, и Женька весь утонул в нем. Быкова не узнать было еще и потому, что все его лицо было вымазано желтой и красной краской.

От хохота все валились на землю, и только Нин-Вас с ужасом смотрела на его кривляния. Когда он выкатился из круга, Жора-баянист объявил:

— Танец — пародию на стилягу исполнял Женя Быков!

— Сам он стиляга! — сказал Захар, но на него зашикали, и все, не сговариваясь, снова затянули «Васю».

Громко и неожиданно прорезал темноту горн: «Спать, спать по палаткам!» И костер сразу начал задыхаться. Наш отряд сбился в кучу, и девчонки начали скандировать: «Тан-цы! Тан-цы!»

Нина Васильевна