Прощальный поцелуй Греты Гарбо - Анна Князева

– Это – без надобности.

– Со всей ответственностью берусь утверждать – его мне подбросили.

– Даже если подбросили, следов не найти. Тот, кто все провернул, наверняка об этом позаботился.

– И что же? Вы не станете ни в чем разбираться?

Фирсов вдруг оживился:

– Послушайте! Откуда вы поехали на Московский вокзал?

– Из дома своей подруги.

– Вот я и спрашиваю: где этот дом?

– В поселке Лисий Нос.

– Значит, вы двигались в направлении юго-восток – юг…

– Могу только предположить, – проговорила она.

– Дело в том, что ваш «негодяй» в это время двигался в противоположном направлении, со стороны Колпина. Он появился в сети за полчаса до отхода поезда.

– Вот видите! – воскликнула Лионелла.

– Вижу.

– Я вообще не понимаю, как оказалась втянутой в этот кошмар.

– Поменьше играйте в игры…

– Вы про Шмельцова?

– Трактуйте несколько шире.

– Тогда объясните, с чего вы решили, что там, в Питере, убить хотели меня, а не Катерину?

– В любом деле есть свои правила и круг участников… Вы ведь актриса? Вам известно, что в сценарии или пьесе есть список героев…

– Действующих лиц, – уточнила она.

– Вот и представьте: на сцене играют пьесу, актеры стреляют друг в друга… А умирает кто-то из зала.

– Зритель?

– Случайный, не занятый в спектакле человек.

Лионелла задумалась. По ней было видно, что у нее есть и другие варианты.

– А если предположить, что в зале рядом с погибшим сидел убийца?

– Это маловероятно! – вздыбился Фирсов.

– Не знаю, как у вас, в моей жизни маловероятное случается чаще обыденного.

– Весело живете.

– Это очевидно.

– Виделись с Кириллом Ольшанским?

– Хотите арестовать?

– А вам его жалко…

– Как и любого другого.

Егор Петрович делано вздохнул:

– Просил ведь, расскажите, что он за человек.

– Я рассказала. Но вам нужно еще раз поговорить с Кириллом.

– Для этого я и приехал.

– Узнаете много нового.

– А что мешает вам самой сейчас рассказать?

– Привычка быть порядочным человеком, – сдержанно проговорила она.

– Срезали! – крякнул Егор Петрович. – А я, значит, не порядочный?

Лионелла перевела взгляд на дверь, потом на окно. В конце концов опустила глаза:

– Я так не сказала.

– У меня действительно есть вопросы к Ольшанскому.

– Верьте ему.

– Речь идет не о том, верить или не верить. Моя обязанность – собрать доказательную базу.

– Кирилл – не преступник.

– Ну, знаете, хватит! Все имеет разумный предел. Вы не его мама, а я не свояк. Хочу сказать вам одну вещь… Вернее, ознакомить с результатами экспертизы. На оружии, из которого стреляли в отеле, есть пальчики вашего протеже. Как вам такой расклад?

– Кирилл все объяснит.

– Надеюсь. Но не слишком на это рассчитываю.

– Тогда и у меня есть вопрос.

– Задавайте.

– Тот агрегат… Я имею в виду забор пробы воздуха. – Лионелла покосилась на свое отражение в стекле шкафа и вытянула шею, чтобы исключить второй подбородок. – Есть результаты?

– На это не рассчитывайте. Здесь – дело долгое и, я бы сказал, ненадежное. Сами-то вспомнили, чем пахло в номере?

– Я уже говорила – куревом, дешевым парфюмом и еще чем-то противным.

– Хотелось бы знать – чем. – Фирсов насмешливо улыбнулся: – Выходит, ассоциации вас подвели.

– Мне кажется, что и вы не слишком продвинулись в расследовании. Между тем у вас два убийства.

– Во-первых, не только у нас, но и у вас. Во-вторых, я не собираюсь разглашать итоги расследования. Можете – помогите. Не можете – в сторону.

– Чем же я могу вам помочь?

– Осколки стекла, которые валялись на полу вашего номера в ночь гибели Петуховой…

– Желтые такие? – Лионелла притихла.

– Есть результат экспертизы. По составу – это муранское стекло. По характеру оставшихся фрагментов – фигурка животного.

– Если намекаете на Ольшанского, у него есть коллекция цветного стекла. Я вам говорила.

– Надеюсь, вам понятен ход моих мыслей?

Лионелла покачала головой:

– Простите, не понимаю… – На самом деле она поняла, но еще не знала, как этим распорядиться.

– Если выяснится, что разбитая фигурка из дома Ольшанского, тогда дело – труба. Прибавьте к этому его отпечатки на оружии…

– Что?

– Я говорю: хана вашему соседу.

– У Кирилла будут адвокаты…

Не дослушав, Фирсов прервал:

– Дом продает?

– Откуда вы знаете?

– Что еще можно продать, если ничего не осталось? Кстати, я узнал, у Инессы Ольшанской была солидная коллекция драгоценностей.

Лионелла покачала опущенной головой:

– У меня такое чувство, что вы взяли след, но бежите в противоположную сторону. Добром это не кончится.

– Что ж, поживем – увидим.

– Вы арестуете Кирилла?

– Все зависит от того, насколько убедительно Ольшанский докажет свою непричастность.

– А вам не приходила такая мысль… – Начав говорить, Лионелла замолчала, словно решила додумать конец фразы.

– Слушаю, – Фирсов напомнил ей о себе.

– Вам не показалось, что все сошлось на Ольшанском как по заказу? Следы пальцев на оружии, фигурка из коллекции, наверняка с его отпечатками…

– Слишком много движений. К тому же: зачем было разбивать то, что было уликой?

– А кто вам сказал, что ее разбили специально?

– Вы предполагаете…

– Что-то пошло не так.

– И ее разбили случайно?

– Фигурка упала, и на нее наступили. Трактуйте обстоятельства шире. Вот вам аналогия того же порядка: если кинорежиссер зациклен на мелочах, фильм не получится. Режиссер не видит общей картины. Другая точка обзора.

Фирсов взглянул на часы, и Лионелла спросила:

– Встреча с Ольшанским?

– Через пятнадцать минут, – сказал он.