Миллион Первый - Алла Дудаева

На Верховном Совете 11 ноября 1991 года был отменен Указ Президента Российской Федерации о введении чрезвычайного положения на территории Чечено-Ингушской Республики, надо было «сохранить лицо». Зато Доку Завгаев осел в кремлевских коридорах надолго. Как договорились «демократ» Б. Ельцин с бывшим председателем ВС ЧИР, поддержавшим ГКЧП, пока известно было только им одним. Старые партократы, как вороны, друг другу глаза выклюнуть никак не могли. В эти бурные, наполненные событиями дни была организована еще одна провокация. Возмутились заключенные Наурской исправительно-трудовой колонии, они заняли всю территорию и вырвались на свободу, несколько человек охраны были ранены и убиты. Сергей Степашин, руководитель Федеральной службы контрразведки, приоткрыл карты. В одном из своих интервью он поведал журналистам, что ФСБ проводит «ряд секретных операций против Чечни», также Степашин сообщил, что на последнем заседании Совета безопасности он «лично был против встречи Ельцина с Дудаевым». Органами ФСБ было также организовано похищение ректора университета В.А. Кан-Калика и убийство заступившегося за него ученого Абдулхамида Бислиева. Кстати, Кан-Калик был похищен после того, как высказал в своем выступлении по грозненскому телевидению негативное отношение к участию преподавателей и студентов университета в митингах «неповиновения» новой власти во время учебных занятий.

Тем временем к Джохару попали документы секретных сотрудников и информаторов (стукачей) из бывших архивов КГБ. Он взялся за голову. Около 80 процентов элиты: интеллигенция, обладатели ученых званий, самые уважаемые и известные люди республики — были в этих списках! Народ требовал их обличения и публикации фамилий на страницах газет. Страсти разгорались, некоторые требовали немедленного расстрела предателей. Джохару было очень тяжело, воочию он убедился, какое количество его соплеменников, вольно или невольно, попало в сети КГБ. За должности и звания нужно было платить дань не одними деньгами, а буквально продавать душу дьяволу. Но нужно ли было обнародовать их имена? Ведь за каждым стоит не только семья, но и многочисленные родственники, непричастные к тайной спецслужбе. По чеченским обычаям позор ляжет на весь род, им всем придется уехать, но в чем они виноваты? Кроме того, Джохар был уверен, что сейчас, после развала СССР и объявления независимости Чеченской Республики, большинство «стукачей» порвет с советским прошлым. Джохар успокоил страсти, выступив перед народом: «Сожжены все архивы КГБ, все грехи остались в прошлом, мы начинаем новую жизнь, все вместе, с белой страницы». Перед этим все бывшие штатные сотрудники поклялись и дали расписку в том, что больше они на КГБ работать не будут.

На третий день после инаугурации, 12 ноября, было проведено заседание военного совета. Джохар поставил вопрос о доукомплектовании дивизии, на базе которой в дальнейшем будут созданы вооруженные силы Чеченской Республики. Поднимал с места одного, другого, никто не владел ситуацией. Джохар потемнел лицом, начал разносить присутствующих: «Как вы собирались защищать республику. если не знаете, что у вас происходит? Надеялись на народ? Здесь есть кто-нибудь, кто способен доложить обстановку?» Встал Гелани Ахмадов, офицер в отставке, бывший ранее четыре года начальником мобилизационного отдела.

— Доложи обстановку!

— На данный момент в Чеченской Республике имеется 30 000 человек народного ополчения. В каждом районе при сельсоветах созданы военные штабы, избраны командиры, перед каждым поставлена своя задача, организована связь через посыльных на случай отключения телефонов. Части располагаются там-то и там-то. Призывной ресурс — 10 000 человек, на каждого подготовлены документы.

Джохар посветлел:

— Са воша (брат мой), после совещания зайдешь ко мне.

Позже Гелани зашел в Совмин и как ни отказывался, Джохар назначил его на должность начальника мобилизационного отдела. «Ты должен провести призыв. Мой первый указ: отныне чеченцы будут служить на территории Чеченской Республики». Как только был объявлен призыв, народу повалило — отбоя не было, в отличие от прошлых лет. Первые 120 человек прибыли в Бароновскую часть, российские офицеры отказались впустить их, закрыв ворота: «Есть приказ генерала Соколова, командующего этой частью, — не запускать!» Гелани, взяв с собой 10 крепких ребят, подъехал к штабу генерала Соколова:

— На каком основании не запускаете призывников?

— Министр обороны запретил. Чеченцы будут служить, как и раньше по плану призыва, в России.

— Ты отказываешься выполнять приказ нашего президента?

— Да, отказываюсь.

Гелани скрутил с ребятами генерала и привез в кабинет к президенту. Джохар подошел к Соколову, сузил глаза: «Так это ты отказываешься выполнять приказ главнокомандующего Чеченской Республики?» Гроза собиралась, и лавина гнева могла обрушиться и затопить генерала Соколова, не ожидавшего такого поворота дел. Он счел за лучшее благоразумно подчиниться и вытянулся по стойке смирно: «Никак нет, товарищ главнокомандующий!» В дальнейшем на все распоряжения Джохара генерал Соколов вытягивался, отдавал честь и отвечал кратко: «Так точно, товарищ президент!» Большое дело — привычка. Инцидент был исчерпан.

После этого все приказы Джохара выполнялись беспрекословно. Полным ходом пошел набор. Каждый день Гелани должен был докладывать о количестве призывников и состоянии вооруженных сил на этот день. Через три дня из Бароновской части сбежали 15 российских солдат срочной службы, не выдержав давления новоприбывших «салаг». Где бы чеченцы ни служили, никогда они не подчинялись законам «дедовщины», царившим в частях Советской Армии, и Джохар хорошо это знал. Потом ежедневно начали убегать по 30–40 человек. Через месяц срочной службы в частях не осталось ни одного российского солдата. Затем начали уходить офицеры. Приехали генералы Грачев, Шапошников, Громов, Аушев. Провели совещание — что делать с вооруженными российскими силами? Основной вопрос, который их интересовал: куда пойдет оружие, находящееся на территории Чечни? Сама вооруженная единица ни кого уже не интересовала. Тогда Джохар сказал: «Ни одного автомата вы отсюда не увезете!» Генералы покинули Чечню.

После этих переговоров был назначен день выезда из Чеченской Республики оставшихся офицеров и членов их семей. На заранее подготовленные автобусы семьям военнослужащих помогли погрузиться чеченские призывники. И за один день, под бдительной их охраной, российские офицеры покинули Чечню вместе со всеми своими домочадцами и вещами. Одной из первых республик, освободившихся от российских войск, стала Чеченская Республика.

Итак, 26 мая 1992 года Россия подписала с Чеченской Республикой соглашение о выводе войск, а 7 июля 1992 года последний российский солдат покинул территорию Чечни.

Мы переехали в дом к еще одному, второму по старшинству, брату Джохара от другой матери — Мурзабеку. Его дом стоял с правой стороны при въезде на улицу Шекспира, почти напротив дома Бекмурзы, через забор с Басханом.

Посетители одолевали Джохара на работе так же, как и дома. Сразу после его избрания в кабинет потянулась длинная очередь, конца которой не было видно. Каждый хотел лично обнять, поздравить и рассказать обо всех своих бедах, которых накопилось бесконечно много за годы советской власти. Все эти проблемы, в их понимании, президент мог разрешить одним росчерком пера. С некоторыми просителями Джохар беседовал по нескольку часов, в итоге основную свою работу ему приходилось делать по ночам, возвращался он лишь под утро. Но утром его уже ожидали другие гости, которые каждый день с семи утра сидели во всех комнатах нашего дома, непоместившиеся стояли вдоль забора. Джохар никому не отказывал, делал для них все, что было в его силах, но долго так продолжаться не могло. Бесконечные беседы с ходоками и работа на износ выматывали президента. Через месяц товарищи Джохара постановили ограничить часы приема и организовать предварительную запись. Мовлена Саламова, помощника президента, дружно возненавидела вся республика, потому что все ограничения шли через него.