Махно - Михаил Веллер

Махно краснел и не знал, куда девать руки.

— Это очень удачно, что в самом начале вашего революционного пути вам встретились именно анархисты. Я готов допустить, что вас избрала судьба, чтобы вашими руками проводить завершающий этап социальной эволюции — создание свободного производящего общества.

По канве разговора, разумеется, Махно должен был вставлять реплики и не только отвечать на вопросы, но и задавать их сам.

— Если мы сейчас начнем всерьез воевать, Петр Алексеевич, значит, нам понадобится командование. Воинская дисциплина. А подчинение человеком человека — не отвечает идее анархии, нарушает ее дух. Как же правильно поступить, чтоб не впасть в диктатуру закона, как остальные?

— Нестор Иванович, дорогой мой! Главное — ничего нельзя доводить до абсурда. Если в семье дети не будут вовсе слушать родителей — это не анархия, а разложение экзальтированных болтунов. Если командира боевого отряда ставит общее собрание, если устав действий принимает общее собрание, и народ сам, весь, добровольно, решает исполнять единые приказы до времени победы — это добровольное содружество сознательных борцов за свободу. При этом — каждый имеет право уйти. Если не предатель, то собрание должно его отпустить. Только убеждение! Вот что такое анархия. Да вы и сами знаете, простите.

— Петр Алексеевич. Вот я сейчас пошел на союз с большевиками. А они анархистов стали уничтожать. То есть, они наши враги. И я должен уничтожать их. Про выгоду союза все мне понятно. Но совесть как-то… точит. Вот с сомнениями этими я к вам пришел. Мечтаю помощь от вас получить насчет правильного понимания текущего момента.

— Нестор Иванович. Вы чай-то пейте, стынет. Конечно, по такому случаю не чай бы нам пить. Не обессудьте, время сейчас сами видите, не купить ничего в Москве. Даст бог еще свидимся. Самое главное сейчас для вас что? Самое главное — беречь, пуще зеницы ока беречь вашу свободную анархическую республику. Это не шутка. Об этом и Сен-Симон, и Фурье, и Чернышевский… и — сбылось! Вы понимаете — сбылось! А когда свободный человек — испробовал свободной работы — на своей земле — среди своих свободных соседей и товарищей — вы его уже ничем не переманите, не переагитируете, не перекуете. Каждый день существования вашей республики — это ваш выигрыш, и движение к окончательной победе анархии в мировом масштабе. Соседние-то уезды и волости — тоже, поди, хотят жить свободно, как вы?

— Да в том-то и дело, селяне все за нас!

— А рабочие выгоду поймут. Без станка прожить можно — без хлеба нельзя. Говорил Бакунин Марксу, что нельзя обожествлять пролетариат! Тоже, понимаете, экономический идеализм!.. Базис — это производитель основного продукта питания. И по естественному принципу производственной общины строится общество — как ячейки… а не как клетка!

Угловатым агрессивным почерком он надписал Махно книгу «Поля, фабрики и мастерские» и проводил с крыльца:

— Берегите себя, дорогой мой! Такие люди, как вы, драгоценны для революции. Пишите, как ваши дела. И знайте, что раньше или позже всему миру суждено жить так, как сейчас уже живете вы!..

Вооруженный человек может быть миролюбив и терпим только в одной ситуации — когда безоружный беспрекословно исполняет все его сравнительно законные требования. Безоружный теряет свое миролюбие, звереет и вооружается, когда у него отбирают кровное добро, обрекая с семьей на смерть. Если огненный ураган гражданской войны летом 18-го года был в России обусловлен прежде всего продразверсткой и «классовыми чистками», то на Украине своего рода «продразверстка» проводилась во исполнение пункта договора о поставках для Германии: селянин зверел и видел в киевском правительстве врага, слугу немцев и прочих мадьяр.

Действия красногвардейских отрядов были прекрасны. Советская Россия подписала брестский мир с Германией, но Харьковская украинская советская республика, признанная Москвой и не признававшая Киев, ничего ни с кем не подписывала. Она была одним из краткосрочных «буферных государств» той стремительной эпохи: якобы независимые действия буфера позволяли формально обходить статьи договоров.

Таким образом, красные группы входили на Украину, вырезали по мелочи германские мини-гарнизоны и гайдамацкие отряды, и стремительно откатывались; держались в основном вдоль железных дорог — для быстроты маневра.

После чего являлись карательные части: кого-то необходимо после дознания показательно расстрелять либо повесить, кого-то перепороть, план сдачи продуктов государству выполнить тут же под прицелом. Разжиться себе добришком и понасиловать молодок: плоть требует бабы, а натура достатка.

После чего крестьяне дырявят вилами разъезд немецких драгун, режут ночью взвод спящей варты, закапывают на огородах винтовочки в промасленных тряпках и курят на лавочках: надо бы как-то с немцем и гетманом разбираться, а то ведь не прожить.

И всплывает имя Махно. У него уже батальоны. Настоящая армия. Все из наших, такие же селяне. Живут и робят в дому. А свистнет за тыном посыльный — винтовку на плечо, седло на коня, скачешь рядом в село, бьешь германца и помещика — а вечером уже дома. О це дило!

К лету 18-го Красная Гвардия была уже разоружена новой Красной Армией и расформирована. В Гвардии были эсеры, анархисты, меньшевики, то есть несогласные в чем-то с диктатурой большевиков люди. И ветераны, гордившиеся заслугами еще с весны 17-го. И непокорный, партизанствующий и разбойничающий элемент. Короче — гвардия свой срок отработала и была выкинута. Чистка, фильтрация, модернизация. Но название оставалось еще долго — красногвардейцы. Бойцы, то есть, за рабочую революцию против буржуазии.

Цвета анархии — красный и черный. Но красный уже «приватизировали» большевики. Черный — остался отличием.

Знамена, транспаранты, повязки — черные. Надписи — белым или серебряным. Грозно для врага, куражис-то для своих. А череп с костями на черном фоне кто только не изображал за много десятилетий! Боец хочет наводить страх, это так простительно…

«Смерть или свобода!» — били по ветру буквы на реющих знаменах. «С угнетенными против угнетателей — всегда!» — выгибался дугой лозунг под ветром. Грозно, благородно — и искренне.

— Земля наша кормилица — черная; и смерть врагам мы несем черную, а мысли наши и слова — белые, светлые.

— Да здравствует наша, крестьянская, народная — Черная Гвардия!

С середины лета стремительно наращивается повстанческая армия Махно. Это своего рода «кадрированная армия резервистов»: разбита на роты (по деревням), батальоны (группы деревень и большие села). Собрались — метнулись — ударили — рассеялись и исчезли.

Вы что же думаете — с классическим гимназическим образованием анархисты не слышали фамилии Риэги и не читали в истории наполеоновских войн об испанской герилье?

…К хорошему человек привыкает быстро, и после трудового дня закусить стакан водки ломтем сала махновский штаб не избегал. Как сказали бы сейчас — лечебно-профилактическая доза для снятия стресса после нагрузок.