Крик - Антонов Виктор Акимович

это сразу видно, и болтаете много, – наверное, они когда вместе курили, наговорили предостаточно. – Поэтому вы быстро пройдете вперед, а мы слегка задержимся. Доложим. А вас уже и след простыл. Прими это серьезно, а то все ляжете, как этот богатырь.

Алька говорила таким тоном, ну точно папа Мюллер из того самого сериала. Она может быть высокомерной и убедительной.

Парень сел к своим, и они о чем-то долго разговаривали, поглядывая на нас. Но уже не подходили. А когда приземлились, быстро помчались на выход.

Кипр

Нас действительно встречали. Такой у нас был заведен порядок, когда приезжали не сами по себе, а по делам фирмы, как в настоящий момент. В связи с последними событиями встречали с усиленной охраной. Но, конечно, такую мелочь, как этих подвыпивших парней, мы не собирались докладывать. Тут Алька пугала хлопцев для пущей важности. Двое парней провели нас в микроавтобус. Полчаса пути, и мы в отеле. Нам были предложены комнаты гостиничного типа. Мы с Алькой вдвоем заняли двухместный номер.

Едва разобрав сумки, позвонила отцу. Он сообщил, что бывшая свекровь с ним уже созвонилась и хочет Степку забрать прямо сегодня.

– Знаешь что, – сообщил он радостно. – По-моему она даже очень довольна. Я бы даже сказал – почти счастлива.

– Если меня посадят, будет совсем счастлива.

– Типун тебе на язык, – заревел он в трубку. – Даже и не думай об этом. Зациклилась на этой посадке. Ты что, морковь зимняя, чтобы тебя сажать? Выбрось это из головы.

Алька, слыша все это, говорит:

– Не пугай ты его. Говори, как у нас тут хорошо и прекрасно. Мы все-таки в отпуск приехали…

– Меня свекровь своей неподдельной радостью вдохновила.

Но Алька, конечно, права, и я стала рассказывать отцу какая у нас замечательная погода. И какой у нас с Алькой замечательный номер. Когда закончила, спросила у Альки, когда она своим будет звонить.

– Мама сейчас на работе. У них на рабочем месте звонки не допускаются. Леночка в садике. Валерий помог устроить ее в детский сад при заводе.

– Ты с ним встречалась и молчишь? Нехорошо, подруга. У тебя роман, а ты ни слова. Неужели он запал на тебя?

– Запал, – усмехнулась Алька.

– Тогда чего не радуешься?

– Знаешь, на меня в последние годы так подействовало все что со мной случилось, что я ко всему в личной жизни стала относиться спокойно, без особого восторга и радости. Ну если только что касается Леночки, или мамы…

– У меня тоже такое, подруга. Менеджеры мы с тобой несчастные.

И тут отворяется дверь, а на пороге двое наших из НК: Славка Самохин, ведущий экономист Главного экономического управления и Антонио Вега, генеральный директор одной из ведущих фирм. Его фирма по значимости где-то, как у Володьки Макаровского. Он испанец, и когда начались все эти передряги со следствием, сразу же уехал в Лондон. Мы иногда вместе собирались, я имею ввиду генеральные директора, и вместе проводили время. Антонио стал для нас настолько своим, что мы между собой стали звать его Антон, что он безропотно принял. Надо сказать, он пытался ухаживать за мной. Однажды даже предложил мне встречаться. Но я не согласилась. Хотя он мне нравился. Он внешне хотя и вылитый испанец, но по характеру спокойный, сдержанный, держится всегда с достоинством. Ну настоящий идальго, как мы иногда шутили над ним. Я бы с ним встречалась, но боялась. Потому что я знала, что Дятел меня держит под колпаком и не допустит никаких личных связей с мужчинами. Тем более в НК. А если бы с я ним встречалась, об этом все быстро бы узнали. И это могло кончиться плохо, и для него тоже. Он не обиделся. Я чувствовала на себе его взгляды, но встречаться он мне больше не предлагал. А Славка Самохин сбежал с испугу, как и десятки других специалистов из аппарата НК.

И вдруг они здесь. Конечно, мы с Алькой обрадовались этой встрече, особенно я. На наши удивленные возгласы Антон ответил, что его предупредили, что будут занятия для генеральных директоров, и он еще вчера прилетел из туманного Лондона. А Славка Самохин собрался читать нам лекции по экономике. После первых возгласов и расспросов Антон предложил нам пойти в кафе. Говорит, что он нас всех приглашает, поскольку мы сейчас его гости.

– Мы же не в Испании, – смеялась Алька. – Это всего-навсего Кипр.

– В Испании вы тоже у меня побываете. Это точно. Но сейчас вы находитесь на Западе. Кипр все-таки считается Западом, а Запад это я.

Мы вышли из отеля, и Антон остановил автомашину. Оказывается у них здесь за 30 долларов в любой конец города.

– Может быть вы сами знаете, куда здесь можно поехать поужинать, где вам особенно понравилось? – спросил он.

– Мы на Кипре впервые, – говорю я. – Вези, куда считаешь нужным.

Все-таки как хорошо бывает на белом свете! Солнце, море, вдали горы. Мы в машине с симпатичными веселыми мужиками. И никаких тебе выемок, обысков, допросов. Этих ужасных ожиданий: возьмут – не возьмут. Сегодня или завтра, вечером или может быть утром. Одним словом – лепота, да и только. Даже не верится.

2

Мы зашли в кафе, народу немного. Уселись за столик, Антон взял меню и стал изучать.

– Что дамы будут пить, шампанское, вино, кипрское, испанское? – он весело посмотрел на нас с Алькой.

Алька подперев лицо кулачком с усмешкой смотрит на него и говорит:

– Верунчик, вот он беззаботный Запад. Шампанское, вино. Для нас с Верунчиком после Москвы, после арестов, выемок и обысков шампанское, вино – газировка не более. Мы с Верунчиком в последние дни употребляем только крепкие напитки, остальное – выброшенные деньги. Поэтому заказывай по своему усмотрению – водку, виски, коньяк. И закусить.

Антон смеется. А Самохин с неподдельной тревогой спрашивает:

– Неужели все так серьезно? Но как это они осмелились? Арестовать Володьку Макаровского, потом Перелезина и Паршину. Как так можно? Куда же демократическая общественность смотрит, СМИ, наконец? Почему не протестуют?

– Они протестуют, только толку от этих протестов не видно, – говорю я.

Алька говорит:

– Я когда в машине ждала Володьку Макаровского, все думала, ну зачем он вернулся, ну зачем? А ведь он не напрасно просил меня с ним поехать. Ведь до этого он на допросы ездил один. А тут попросил. Думаю, он чувствовал, что могут арестовать. Меня удивляет, почему он вернулся, почему не остался на Кипре.

– Если говорить откровенно, – говорит Самохин. – Перспектив здесь для нашего брата русака немного. Это вот Антонио здесь свой человек, он у себя дома, а мы пришлые, мы беженцы, только без статуса. А главное – работы нет. Сейчас нам, пока бегункам, платят что-то вроде пособия. Как говорится, на еду хватает. Но не больше. И с каждым месяцем платят все меньше и меньше. Все в руках Чайки, а у нее не забалуешь. Думали, все быстро кончится, потому и рванули. А по всему видно, что они серьезно взялись за НК и так просто не отстанут. А вас еще не вызывали?

– Пока нет, – говорю я. – Но документы фирм изъяли, мы не стали ожидать вызова, и рванули к вам, под крыло Чайки. Чтобы переждать непогоду.

– Мы уже год пережидаем. Вас это не пугает?

– Пугает. Но там оставаться, еще страшнее. Мы после ареста Макаровского заехали к его жене.