Власть долга - Владимир Привалов

Воины-порубежники, отдыхая перед потехой в густой тени, согласно загудели. Достойный человек был тысячник Фракс Хмутр! Достойный и щедрый! Полусотник Тум потер шею, вновь сплюнул и вышел прочь, на проулок. Вниз уходил заросший скат каменистого холма, и площадка перед входом в заморский двор была видна как на ладони. Рядом тотчас плюхнулся Миллиар и уселись рыжие Грисы. Костяшки кулаков у всех троих сбиты. Наггат скривился: сосунки…

– Чтоб не совались, сидели тихо! – приказал он. – И не зыркай мне! А то свяжем.

– Ух, ить, П-паготовы чресла! – послышалось вдруг от угла ограды. В проходе показались трое пьянчуг, одетых в вонючие обноски. Они держались друг за дружку и мутными глазами уставились на полусотника. – Ы-и-их…

Один из пьянчуг примерился отлить на стену, другой дергал его за рукав. Проулок кончался тупиком – здесь босяки оказались только с одной дурной целью.

– А ну, пошли отсюда! – Из приоткрытых ворот тотчас выскочили порубежники, замахиваясь дротиками. – Свинячьи рыла! Нашли, где гадить.

Икая от испуга и подталкивая друг друга, пьяницы убрались прочь.

– Идут! Идут! – подпрыгнул Милиар и тут же охнул, хватая воздух от резкого тычка под ребра.

– Не мельтеши, – осадил его десятник. – Скажи нашим: они пришли. Теперь ждем вечера. Толстяки пока брюха не набьют, обратно не двинутся. А мы их уже сытеньких и возьмем.

Пьяницы, завернув за угол, вдруг выпрямились, перестали шататься и мигом протрезвели.

– Сколько их? Успел во двор глянуть?

– Порядком… Уж десяток – точно…

Било покачал головой.

– Много… Нам с ними не совладать.

– Хорошо хоть не проглядели их… – Негромко переговариваясь, оборванцы скользнули в соседний переулок и ловко вспорхнули на чердак покосившегося домишки. Наверху уже ждали.

– Что там? – встретил их вопросом важный заезжий гость подле слухового окна.

Било торопливо приблизился и глянул наружу. Отменное местечко столичный себе подобрал: и заморский двор, и берлога вояк угадывались в мельтешении веток.

– Порубежники, чтоб клиббы живьем им потроха рвали, тоже нашего горенка пасут… Их не переломить – больно много. Так что я ить покумекал – мелкий козопас живьем нужон… Тогда можно их прихватить во-он там…

Било, тыкая грязным пальцем в окошко, принялся знакомить столичного со своими раскладами. Монет ему за новость о гореныше уже перепало немало, но коль они спеленают мелкого козопаса – отсыплют еще втрое сверх прежнего.

Олтер вдруг увидел впереди проем распахнутых ворот и вскинул брови. Вот это да! Глянул на Булгуню… Довольный сын ксена рассмеялся и подмигнул.

– «Нечего смотреть, нечего смотреть», – передразнил он. – Я же говорил тебе, пойдем…

По обе стороны ворот, опираясь на длинные копья, возвышались черные охранники. Точь-в-точь как Тумма! Курчавая шапка волос, набедренные повязки до колен, высокая шнуровка сандалий. Мускулистые поджарые тела разрисованы хитрой росписью белой вязи. Воины застыли истуканами: напротив собралась изрядная толпа зевак, глазея на невиданное чудо, но внутрь никто не совался.

– А чего они не заходят-то? – шепнул Олтер.

– Дорого, – пожал широкими плечами сын ксена.

Булогичи ввалились внутрь гурьбой, громко приветствуя хозяйку и прижимая руки к груди.

– Марика, хозяюшка! – басил старший Булогич. – А мы в гости… Вон нас сколько сегодня.

Марика – смуглая голубоглазая женщина, сохранившая красоту несмотря на годы, – переливчато рассмеялась и слегка поклонилась, вытягивая руку.

– Проходите, проходите! Горячий пхаш только поспел… – Булогичи загомонили еще громче и заторопились к грубым деревянным столам под навесом.

Марика уже принимала гостей – во дворе угощалась компания имперцев в богатых одеждах. Рядом с ними уселись высокие стройные красавицы с такой же смуглой кожей, как у хозяйки. Гости подливали одетым в легкие туники девушкам вино и вели непринужденную беседу. Имперцы ревниво оглядели вошедших и подняли чаши в знак приветствия.

Наконец все расселись за длинным столом возле невысокого помоста. Пхаш, густая сытная похлебка, оказался таким горячим и острым… Оли шумно задышал, высунув язык. Из глаз хлынули слезы. Наследник схватил глиняную кружку с водой и с жадностью выхлебал. Только Олтер собрался накинуться на Булгуню – толстяк без передыха махал ложкой, посыпав кушанье зеленью и отхватив ломоть душистой лепешки, – как зазвучала музыка и на помост выплыли танцовщицы. Имперцы застучали кубками по столам, а Булогичи захлопали в ладоши.

Лица у заморских плясуний искусно скрыты тканью, лиф из яркого шелка переливался на солнце, длинные босые ноги в шароварах из той же дорогой ткани. Невидимые барабаны отбивали ритм, звенел бубен, дребезжали мониста из серебряных монет с красными каменьями и толстые браслеты на запястьях и щиколотках. Танцовщицы, притопывая, пошли по кругу на помосте.

Некоторые девушки такие же смуглые, как Марика, а другие – совсем черные, как стражники на входе. Вдруг барабаны застучали быстрее, обнаженные животы и бедра заходили ходуном, большая капля-сережка в пупках закачалась… Лица у довольных Булогичей замаслились, имперцы потянулись к своим спутницам… Одна из танцовщиц запрокинулась назад, ловко изогнулась… и ладони ее опустились на помост за спиной.

Олтер чуть не фыркнул во всеуслышанье. Подумаешь! Вилейка бы еще на руки встала и ногами подрыгала в воздухе! Танцовщица, словно подслушав мысли Оли, оперлась на руки, махнула ногами в шароварах – и вновь заколыхалась в ритме со всеми.

Имперцы, игриво смеясь и обнимая за талии своих спутниц, шептали им что-то на ухо. Те захихикали в ответ, а затем увлекли мужчин за собой.

– Дорогие гости, – низким грудным голосом спросила Марика у Булогичей, – не желаете удалиться с прелестными дочерями Тинаа-тиквы?

Булогичи заулыбались в ответ, переглянулись. Старший Булогич, виновато сопя и отводя глаза от насмешливого Булгуни, пробасил:

– Нет, Марика… С этим делом мы потом зайдем… Как-нибудь. А сейчас позови нам Вуго.

Оли не поверил своим ушам.

– Так мы что, в дом утех пришли? – пихнул он локтем Булгуню. – Ты куда меня привел?

– Нет же, – рассмеялся Булгуня. – Разве в доме утех так кормят? Здесь кушают и танцуют. Но у Марики живут и жрицы какой-то их богини. Вот они и славят ее на ложе с мужчинами…

От этих слов Олтеру стало совсем не по себе, а Барат и вовсе схватился за кинжал. Тем временем появился Вуго, местный повар – большой черный мужчина, тяжелый в талии, с большими губами, приплюснутым носом и добрыми глазами навыкате. Он запросто опустился на лавку рядом с Булогичами. Вуго макал кусочек лепешки в огненно-красный соус и, отправляя в рот, без утайки отвечал на бесчисленные вопросы болотников. О специях, о разделке мяса, о рыбе – морской и речной, о молоке и сырах… Оли тоскливо глянул на ворота. Наследник чуял: разговор у поваров долгий.