Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Для этого сам министр сельского хозяйства и сопровождавшие его заместители на нескольких машинах отправились в лес. Остановились у дома охотника. Там уже ждал егерь с плащ-палаткой. Он и повёл Ковпака по тропинке. Вскоре егерь остановился у дерева, на котором был установлен небольшой ящик. Там оказался телефон. Егерь кому-то позвонил, несколько секунд спустя после короткого разговора повесил трубку и закрыл ящик.

На ломаном русском языке жестами объяснил, что стадо лосей находится на водопое и скоро должно появиться. Егерь поспешил, а вслед за ним Ковпак. Вдруг тот остановился, указал рукой на конец тропинки, где должен пройти возвращающийся с водопоя табун лосей.

– Я опустился на плащ-палатку, – рассказывал Ковпак. – Гляжу у снаперский прибор и никак не пойму, як мини пульнуть у цель. Чувствую, що могу промахнуться с цеим прибором. Никоды з него не пулял. Що робить? Ежели промахнусь, буде позор. А егерь меня у бок штурхует… Кланцает зубами, дескать, «давай, дед, пуляй!» Тут мне пришёл на ум выход з положения. Встаю и кричу во весь голос «огого-о!», да пульнул у воздух з ружья. Табун, бачу рванул так, что одна пыль була видна…

Прибежали чехи – министр и все остальные:

– Что случилось? Почему в лося не стреляли?

– Я стал их успокаивать. Вы знаете, что советский народ борется за мир. Мы против кровопролития… Вот и решил амнистировать лося, в которого надо было стрелять…

В тот же вечер вышел номер местной газеты «Молния» напечатанный огромным жирным шрифтом на одном листке с искаженной фамилией легендарного партизана: «Известный дважды Герой Советского Союза генерал Колпак высказал чаяния народа своей страны, борющейся за мир во всём мире! Вместо выстрела в проходящий табун лосей он вдруг выстрелил в воздух. Лоси рванули так, что пыль окутала местность…

Удивлённый министр сельского хозяйства Чехословакии и остальные сопровождавшие его лица прибежали с вопросами:

– Что случилось, товарищ Колпак? Почему не выстрелили в лося?

– Вы знаете, что советский народ борется за мир! Вот я и амнистировал лося! Мы против кровопролития!

У большинства чехов было на устах заявление Колпака об отказе уложить предложенного ему лося».

Ковпак пояснил:

– Возглавлявший прибывшую советскую делегацию Хрущёв внешне одобрил мой поступок, поскольку в местной вечерней газете был ясно напечатан отказ стрелять в лося… Делал вид, что всё правильно. Но чувствовалась какая-то с его стороны натянутость.

Во время застолья, вдруг Ковпак попросил Юрия:

– Может, сходишь на приём до министра электростанции СССР товарища Первухина и скажешь, что у Путивле до сих пор с войны трудно с электричеством. Я бы и сам мог к нему обратиться. Узнают у Киеве в ЦК, що я всё забочусь о Путивле, и пойдут разговоры. А мне бы цэго не хотелось. Может, сходишь? Я свою добрую хату отдал в подарок детскому дому!

– Знаю, как же! Когда приезжаете на сессию в Москву, по вашему списку покупаю для детей рубашки, носочки, чулочки, трусики и всякое другое бельишко!

Министр Первухин принял посланца Ковпака. Тот рассказал ему всё, что следовало.

По вызову Первухина из Путивля прибыли в Москву первый секретарь райкома партии и председатель горсовета. В том же году в Путивле была построена электростанция.

Некоторое время спустя, во время очередной сессии Верховного Совета СССР, прибывший в Москву Ковпак – тогда заместитель Председателя Верховного Совета Украины, вместе со своим помощником Владимиром Неверовичем решил навестить Котельникова экспромтом.

Войдя в подъезд дома, шедший впереди Ковпак направился к лифту, однако помощник подсказал: «Не туда, надо вниз».

На звонок Юрий открыл дверь. Обрадовался, стал приглашать гостей войти.

Едва Сидор Артемьевич шагнул в коридор полуподвала и Юрий пошёл открывать дверь своей комнаты, удивлённый Ковпак спросил:

– Ты шо, продолжаешь партизанить и ховаешься пид землёй?

Войдя в комнатушку и увидев в окно, шагавшие по тротуару ноги, вдруг сказал:

– Цэж позор для всего соединения… А ежели хочешь знать, и для ридной нашей власти…

– Извините, дорогой Сидор Артемьевич, – Котельникову стало неловко. – Пришлось пока потесниться. Четыре года тут живём с семьёй… Сейчас жена на работе, а домработница ушла с сыном в парк…

Ковпак был в недоумении:

– Давай одевайся и поедем до мене у гостиницу.

Котельников понял причину и согласился. Неверович извинился и ушёл. Посидели вдвоем в номере по всем правилам…

Через день или два Ковпак вместе с Героем Советского Союза генералом Александром Сабуровым был на приёме у председателя Моссовета Яснова, и Ковпак рассказал, что его партизанский начальник разведки живёт в «катакомбе».

Через несколько дней Котельникову в Мосжилотделе предложили квартиру в новом, ещё не заселённом доме, где с конца 1953 года живёт до сих пор.

В очередной приезд на сессию Верховного Совета вдруг Сидор Артемович сказал:

– Ты думаешь, я забыл, що ты ходил до Первухина и у Путивле заработала новая электростанция? А я всем говорю, що цэ заслуга Котельникова. Знаю, що когда приезжали у Москву с Путивля секретарь райкома и глава горсовета – вони ночевали у твоей кватире. Всегда тебе большое спасибо… Так что можешь смело приежать у Путивль, и приём будет, што надо!

Бывший командир партизанской дивизии генерал-майор, Герой Советского Союза Вершигора, к тому времени лауреат Сталинской премии за книгу «Люди с чистой совестью», вернувшись из Карловых Вар, возмущался, что дивизионный врач Циммер – старый ковпаковец – за рейды по тылам врага на территории Польши и Восточной Пруссии получил почему-то орден Трудового Красного Знамени.

Вершигора ещё рассказал, что доктор изменил свою фамилию на Зима. Он доволен своим положением, но в то же время очень подавлен.

– Сказал мне прямо, – поделился Вершигора, – «Получается, я не воевал! Не я разве десятки, если не сотни раз отправлялся с подразделениями в дальнюю разведку? Находился вместе со всеми в засадах! А когда нас стали окружать, пригодилась и моя граната. И угодила в цель! Не косой я, не хромой и, по-моему, ничем не выделяюсь среди остальных. Никто на меня никогда не обижался. Напротив, со всеми всегда был в самых лучших отношениях! Разве не мой автомат в бою заменял скальпель? Получается, если я еврей, значит, я трус! Потому Зима должен получать не боевой орден, а трудовой!»

Возмущённый Вершигора спросил, не помнит ли Котельников, на самом ли деле Циммер был представлен к «Трудовому»?

Котельников ответил, что точно не припомнит, к какому именно ордену был представлен доктор, но не допускает, чтобы кто-либо из боевых товарищей мог быть представлен к явно не боевой награде.