Я иду искать - Макс Фрай

Трактиром это заведение не назовёшь, потому что еду здесь не подают, только напитки. И не в помещении, а прямо в саду, где великое множество укромных мест и расставленных тут и там скамеек. Приходишь, забиваешься в самую гущу какого-нибудь пахучего вечнозелёного кустарника, сидишь в тишине, ощущая себя единственным человеком в Мире, и вдруг над самым ухом раздаётся деликатный вопрос: «Что будете пить?» Сидеть, ничего не заказывая, не то чтобы нельзя, но как-то не принято — грех не отблагодарить хозяев дивного сада за возможность там отдохнуть. Камра у них, честно говоря, ужасная, но всё же не настолько, чтобы отказывать себе в удовольствии время от времени сюда возвращаться; впрочем, что касается напитков покрепче, они тут на высоте.

Нынче вечером скамейки вытащили из укромных мест и расставили по периметру скудно освещённой тусклыми садовыми фонарями лужайки, в центре которой пока громоздились разноцветные футляры с инструментами и одиноко сидел мужчина средних лет с длинной, как у сэра Манги косой и большой причудливо изогнутой дудкой. Остальные музыканты и зрители толпились в стороне — разговаривали, жестикулировали, смеялись, бежали обниматься в вошедшими, все они явно были на взводе, воздух звенел от весёлого напряжения, и я сразу почувствовал себя в своей тарелке — ну, то есть, как на совещании в Доме у Моста, когда стряслось что-то совершенно необъяснимое, и мы, конечно, заранее почти уверены, что справимся, но пока понятия не имеем, как.

Поэтому я не слишком удивился, когда у меня на шее повисло человеческое существо неопределённого пола, возраста и рода занятий — в темноте вот так сразу не разберёшь. Не то чтобы подобное поведение было в порядке вещей, но яуже не раз замечал, что от большого волнения некоторые люди начинают обниматься с кем попало. Например, со мной.

Самое главное, неведомое существо оказалось достаточно лёгким, чтобы я мог устоять на ногах. Это оно молодец. Когда даёшь себе труд надеть совершенно новое лоохи специально для того, чтобы тебя не сочли официальным делегатом от гильдии портовых нищих и не начали сердобольно совать мелочь, совсем не хочется сразу же извалять его в мокрой траве. Пару часов спустя — ещё куда ни шло.

Спрыгнув наконец с моей шеи, дружелюбное существо оказалось юной девицей с копной кудрявых волос и черными как черешни глазищами на пол-лица. Хотелось бы сказать, что я сразу узнал Таниту, но нет, конечно я её не узнал. Просто подумал: логично, если это и есть она.

И угадал.

— Ну всё! — воскликнула Танита. — Раз вы пришли, теперь точно будет отлично! Вы приносите удачу.

— Мне сегодня почему-то весь день об этом говорят, — усмехнулся я. И спросил, перейдя на Безмолвную речь: «А это ничего, что я не изменил внешность? Решил, слухи, что я хожу на твои концерты, могут принести пользу. Но вдруг наоборот, всю публику распугаю? Могу сейчас уйти и вернуться с каким-нибудь другим лицом, ты только скажи».

— Да ну, не надо с другим, — вслух сказала Танита. — Кто испугается, сам дурак. А вы, выходит, даже внешность изменять умеете? Везёт же! Я несколько раз пробовала, ничего не получилось. Ужасно трудно!

— Везение тут совершенно не при чём. Просто получаться обычно начинает только после нескольких тысяч попыток, — объяснил я, чувствуя себя при этом безнадёжно взрослым занудой, вроде сэра Шурфа в его особо вдохновенные минуты. Дожил, называется. Надо бы ему сказать, что скоро он будет свободен от тяжкой повинности поучать всё что шевелится и пытается колдовать. Смена подросла.

Танита с досадой поморщилась.

— Тысяч?! Очень жаль! Так я ничему не научусь. У меня времени совсем нет. Всё забирают репетиции.

— Да ладно тебе, — улыбнулся я, чудесным образом превратившись из зануды в нормального живого человека. — Если сейчас репетиции — самое главное, пусть будут они. Жизнь длинная. Успеешь ещё разным фокусам научиться.

— На самом деле, я тоже так думаю, — легко согласилась она. — Но иногда становится обидно, что нельзя успеть всё сразу! Я сейчас побегу, ладно? Через полчаса начинаем, пора всех собирать.

Миг спустя Танита уже была в центре поляны, рядом с одиноко сидящим дудочником и призывно жестикулировала, а у меня за спиной раздался вкрадчивый голос: «Что будете пить?»

— Камру, — обречённо сказал я.

Привычка оставаться трезвым во всех мало-мальски неопределённых ситуациях в сочетании с патологической ленью, не позволяющей без крайней нужды применять препятствующее опьянению заклинание, и рассеянностью, благодаря которой отрезвляющие пилюли обречены на вечное заточение в моей спальне — единственном в Мире месте, где они совершенно точно никогда никому не понадобятся — лишает меня множества удовольствий, это я и сам осознаю. Но ничего не поделаешь, каждому из нас приходится расплачиваться за бесконечное счастье быть не абстрактным идеальным существом без единой слабости, а всего лишь собой.

Мне ещё повезло, я у себя вполне ничего. Можно как-то пережить.

Как бы плоха ни была здешняя камра, но в сочетании с весенним ветром, разносившим по саду звонкие голоса заполнившей его молодёжи, из неё получился вполне сносный напиток, с которым приятно сидеть на лавке, смотреть, как постепенно собираются на сцене музыканты и наслаждаться полным отсутствием чужого внимания к моей персоне. То ли я так давно не появлялся в городе в своём обычном виде, что меня наконец-то перестали узнавать, то ли на концерт собралась такая специальная прекрасная публика, которой нет дела до Тайных сыщиков, а также королевских придворных, мятежных магистров, членов Городского Совета, иностранных послов, чудовищных демонов, исторгнутых непознаваемой тьмой, и прочих скучных малоприятных личностей, главное — разглядеть среди новоприбывших своих друзей и докричаться до них, размахивая, руками: «Эй, мы здесь! Идите сюда!»

Ради одного только удовольствия попасть в такую обстановку уже имело смысл сюда приходить.

Я решил воспользоваться паузой, чтобы поговорить с ещё одним бывшим изгнанником. Тем, который подался в патологоанатомы — ну, то есть, в Мастера Сопровождающие Мёртвых, как их принято называть. Меня, конечно, подмывало отложить разговор на неопределённое «завтра», благо от давешних угрызений совести к этому моменту осталась лишь бледная тень. Но всё-таки принятые решения лучше осуществлять незамедлительно, а начатые дела доводить до конца. Полезная привычка.

О нём я тоже помнил совсем немного. Только имя — Карвен — испытующий взгляд исподлобья и обаятельную манеру улыбаться краешком рта. Впрочем, чтобы без особых усилий послать зов, более чем достаточно.

«Хорошего вечера…» — начал было я.

«Ура! Всё-таки вы меня узнали!»

Несколько секунд спустя он уже сидел рядом и улыбался — не украдкой, как в моих воспоминаниях, а практически до ушей. В сочетании с пластикой хищника и явственным звоном исходящей от него внутренней силы эта простодушная улыбка производила совершенно неизгладимое впечатление. Не знал бы, с кем имею дело, решил бы, что передо мной какой-нибудь удачно замаскировавшийся Старший Магистр очередного мятежного Ордена, а не мальчишка, несколько лет назад случайно влипший в историю с запретным колдовством.