Я иду искать - Макс Фрай
Шрифт:
Интервал:
Но пока над садом бывшей резиденции Ордена Потаённой Травы звенела не музыка, а тишина, воцарившаяся столь внезапно, что казалась своего рода звуком, глубоким, объёмным и мощным. Музыканты по-прежнему сидели на траве и не спешили ни подниматься, ни даже брать в руки инструменты. Но каким-то образом притягивали к себе внимание — стоило только на них посмотреть, и уже невозможно стало отвернуться. По крайней мерея застыл, как загипнотизированный. Глядел так внимательно, словно у меня на глазах разыгрывалось увлекательное действие, из тех, когда нельзя упускать ни единой детали. Хотя на самом деле на поляне не происходило вообще ничего. Я имею в виду, ничего такого, что можно увидеть глазами или услышать ушами. А так-то конечно происходило — одно из тех невообразимо важных, неопределённых и недоказуемых, но явственно ощутимых событий, о которых потом не получается рассказать даже самому себе. И вспомнить нечего. Но и забыть невозможно.
Похоже, они собираются вместе, — подумал я, сам пока толком не понимая, что за тайный для себя самого смысл вкладываю в это «вместе». Ивдруг вспомнил, что однажды уже был свидетелем чего-то подобного — полного единения большой группы людей. Магистр Нанка Ёк и другие члены Ордена Долгого Пути[9], такого древнего, что о нём и сведений-то уже не сохранилось, пришлось поверить на слово, что когда-то они действительно были настоящими живыми людьми, потом тысячелетиями скитались по каким-то невообразимым «тропам мёртвых» и наконец воскресли у нас на глазах; процесс возвращения к жизни оказался таким долгим и мучительным, что я бы, пожалуй, не рискнул повторить этот фокус в домашних условиях. И вообще ни в каких, сколько бы корзин с отборным спелым бессмертием ни маячило за финишной чертой.
Впрочем, дело сейчас не в этом. Просто люди Магистра Нанки, собираясь вместе, точно так же мощно и звонко молчали, пока их сознания сливались в единый поток. Но то члены древнего Ордена, в которых человеческого — одна видимость, а тут — просто музыканты перед выступлением.
Ничего себе дела.
Это была моя последняя мало-мальски внятно сформулированная мысль. Потому что потом раздался звук — один-единственный звук какого-то инструмента, скорее всего, струнного; впрочем, не факт. Я смотрел на сцену-поляну во все глаза — это кто начал играть? На чём? — но уже почти ничего не видел кроме восхитительного золотого тумана, в котором кружилась сияющая пыль, а тихий звук одинокой струны вдруг взорвался, как праздничный фейерверк и стал многоголосым аккордом, хором, бурей, землетрясением, сладким огненным ледяным дождём.
Всё это в один миг обрушилось на меня и поволокло за собой, не разбирая дороги, куда-то на потаённую изнанку этого Мира. Ну или просто меня самого. На самом деле, пока ты там — никакой разницы.
Когда идёшь на музыкальный концерт, обычно не ожидаешь столь масштабных потрясений. Даже если это не первое публичное выступление никому не известного Маленького оркестра, а гастроли мировых знаменитостей, всё равно. Потому что музыка это — ну, просто музыка, род искусства, воздействующего на сознание и тело человека посредством особым образом организованных звуковых последовательностей. Всё-таки не конец света. И даже не магия какой-нибудь высокой ступени — так мне казалось раньше. Теперь-то я уже не настолько глуп.
Не знаю, что со мной сталось бы, окажись я на этом концерте дюжину лет назад. Грохнулся бы в обморок? Превратился бы во что-нибудь маловразумительное на радость почтеннейшей публике? Чокнулся бы, ни сходя с места? Улетел бы навек в облака? К счастью, опыт многочисленных низвержений в Хумгат, путешествий на Тёмную Сторону и прочие мистические хлопоты, давно ставшие естественной частью моей повседневной жизни, успели изрядно меня закалить. Так что я и бровью не повёл. В смысле, не сошёл с ума и даже ни во что не превратился. А всего лишь блаженно улыбался в финале, размазывая по щекам неведомо откуда взявшиеся слёзы. Вот это, я понимаю, настоящая невозмутимость, железная выдержка, полный самоконтроль.
К чести моей надо сказать, что окружающие вели себя ничуть не лучше. Тоже рыдали и улыбались, тоже дико озирались по сторонам, не в силах вот так сразу вспомнить, на какой планете находятся, как сюда попали, и как нас всех сегодня зовут. И откуда взялось вообще всё.
Счастье, что аплодировать на концертах у нас не принято, поскольку хлопок ладоней вполне может оказаться старинным приёмом боевой магии, убивающим наповал. А то неловко бы получилось: хрен бы кто вот так сразу вспомнил, как это делается. И зачем.
Музыканты сидели на траве в обнимку со своими инструментами и в целом выглядели гораздо более вменяемыми существами, чем публика. Просто слегка пришибленными. Первой на ноги поднялась Танита. В одной руке она держала ярко-зелёный инструмент, отдалённо напоминающий маленькую скрипку, в другой — несоразмерно большой смычок.
— Ну что, — сказала она, потрясая этим своим магическим оружием. — По-моему, получилось.
Ответом ей был общий вздох примерно следующего содержания: надо же, оказывается, всё было взаправду, а теперь закончилось; ужасно жаль, зато мы все по-прежнему существуем, и как же это, дырку над нами в небе, хорошо.
К этому моменту я уже более-менее пришёл в себя. Ровно настолько, чтобы встать, условно членораздельно извиниться перед таким же обалдевшим Карвеном за вынужденную отлучку, и, эффектно пошатываясь, уйти куда глаза глядят. То есть, в спасительную тишину и темноту запущенного сада. Всё-таки очень удачное место выбрали для концерта, здесь потрясённому слушателю есть куда себя деть.
Какое-то время я бродил по садовым тропинкам, с наслаждением подставляя лицо спасительно холодному ночному ветру, думал, что надо бы вернуться, поблагодарить музыкантов, попрощаться с пригласившей меня Танитой и отправляться домой, но никак не мог заставить себя совершить все эти усилия, необходимые и одновременно совершенно ненужные тем удивительным существам, которыми мы совсем недавно были.
— Получилось даже лучше, чем на репетициях. Я же говорила, что вы приносите удачу! — сказала Танита.
Она каким-то образом меня отыскала, вышла наперерез и теперь стояла передо мной, опираясь на светлый древесный ствол. Девчонка как девчонка, совсем ещё юная, маленькая, кудрявая, темноволосая, в коротком лоохи, состоящем из нескольких полупрозрачных слоёв разной длины. Встретишь такую в городе и не подумаешь, что перед тобой самый настоящий гений. Каких на весь Мир всего — сколько их там в оркестре? — кажется, четырнадцать человек. Кофа говорил, она своих музыкантов через газетные объявления собирала. Надо же, как просто организовываются некоторые немыслимые дела.
Я укоризненно покачал головой.
— При чём тут я? Вы сами по себе такие. Сами всему научились, сами сыграли. Музыку кстати тоже сами сочинили? Сколько живу в Ехо, никогда ничего похожего не слышал. И в Куманском Халифате, вроде бы, совсем другое играют. А больше я пока нигде толком не бывал.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!