Первая война Гитлера - Томас Вебер

их видения совершенного общества, которое они хотели достичь, были весьма различными. Оскар Даумиллер, например, рассматривал войну как испытание, установленное Богом для людей, чтобы дать им возможность стать более благочестивыми, а не создавать новую менее космополитическую и интернациональную Германию: "Несмотря на длительность войны, – писал он в мае 1915 года, – наши люди не продвинулись столь далеко, как Бог желал бы этого. Наши люди и мы как личности должны посвятить себя гораздо более искренне и полностью Ему, единственному, кто может предложить утешение, облегчение и спасение". Вильгельм Штэлин, с другой стороны, был более существенно обеспокоен, когда присутствовавший на конференции полевых священнослужителей его коллега выразил мнение, "что религия теперь была окрашена национализмом и что отечество было теперь религиозным". Штэлин отметил: "Я должен допустить, что этот ход мыслей представляется мне очень опасным. Эта тесная ассоциация между религиозной и völkisch ["народной"] восприимчивостью может быть оправданной время от времени по особым случаям; в большинстве случаев, однако, я бы продолжал подчёркивать то, что Бог вечно, неизменно любит мир". Штэлин также полагал, что на передний план следует выдвинуть доброту Бога и любовь, а не будущее нации. Он твёрдо верил, что важно "отметить то, что Бог – это отец всех людей и использует стандарты, очень отличные от тех, что используем мы, люди". В любом случае, Штэлин пришёл к пониманию того, что большинство солдат неодобрительно относились к службам, которые использовались в качестве "митингов перед сражением".

Однако обращение к религии было не единственной мерой, используемой в попытках увлечь солдат для поддержания их боевого духа. Вывешивание объявлений об успехах на Восточном фронте, и практика колокольного боя после побед на Восточном фронте в деревнях, где располагались полк Листа и соседние части, также были предназначены усилить боевой дух войск. Как в начале марта заключил Алоиз Шнельдорфер: "Если Америка останется благословенно нейтральной, мир вскоре настанет… Когда мы получили хорошие новости из России, офицеры скомандовали нам прокричать ура трижды". Изображение войны как оборонительного предприятия было ещё одной стратегией для усиления поддержки. Во время похорон Карла Наундорфа, 24-летнего военного добровольца и батальонного связного, убитого пулей британского пехотинца прямо в сердце, командир 2‑го батальона Эмиль Шпатни говорил своим солдатам, что они ведут оборонительную войну: "[Наундорф] умер как герой в наиболее верноподданном исполнении долга для сохранения и величия нашего Отечества".

Настоящая проверка того, насколько вырос боевой дух среди солдат полка Гитлера в начале 1915 года и как они теперь рассматривали своего противника, будет, разумеется, состоять в том, как они справятся с новым большим сражением.

***

По мере того, как зима в мокрой, холодной Фландрии приближалась к концу, а состав полка пополнялся, солдаты полка Листа ожидали того, что новый сезон принесёт франко-британское весеннее наступление. Тем не менее они полагали, что сначала у них будет какое-то время для отдыха и сна, когда 8 и 9 марта их наконец вывели из участка фронта возле Мессинес и Комине, где они находились с начала ноября. Люди в 16‑м полку и их братья по оружию в 6‑й дивизии были в возбуждённом и радостном настроении: "Всю ночь можно было слышать, как поющие полки и войсковые части проходят по улицам, – записал отец Норберт. – Мы ушли из Комине, как из своего дома. Французское население и остающиеся немецкие войска стояли повсюду на улицах, чтобы пожелать нам доброго пути. Люди махали нам из всех окон… Естественно, мы были в радостном настроении, поскольку двигались к лучшему будущему".

После четырёх месяцев в Бельгии, на протяжении которых были убиты 819 человек из состава 16‑го запасного пехотного полка, Гитлера и его товарищей вернули через французскую границу в Туркоин (Tourcoing), промышленный город, располагавшийся между Лиллем и бельгийской границей. Когда солдаты 16‑го полка прибыли на прядильную фабрику, превращённую в "казармы кронпринца Руппрехта", их самой насущной потребностью был сон. После пробуждения поздно утром и получив предупреждения и от отца Норберта, и от Оскара Даумиллера относительно "опасностей городской жизни", они всё равно стали посещать городские бары, пить дешёвое спиртное и бродить по местным магазинам. Солдаты полка Гитлера ожидали такого существования две недели, возможно и больше. Однако весеннее наступление пришло гораздо, гораздо раньше, чем ожидалось.

С февраля французы уже пытались прорвать германский фронт дальше к югу. 10 марта пришёл черёд британцев попытаться пробиться через германский фронт и поколебать патовую ситуацию. Британцы определили германский фронт рядом с некогда сонной средневековой деревней фермеров Neuve Chapelle ["Нёв Шапель"], расположенной среди плоской и болотистой земли в 25 километрах к юго-западу от Лилля и примерно в 15 километрах к югу от франко-бельгийской границы, как участок, на котором у них были наилучшие шансы прорваться через ряды немцев. План британцев был в том, чтобы уничтожить германский фронт на протяжении 2‑х километров. Они пытались исполнить это применением большего количества снарядов, чем они израсходовали во время всей бурской войны, на примерно 4-километровом участке фронта поблизости от Neuve Chapelle. Предполагалось, что затем британские войска стремительно продвинутся через брешь в германском фронте. В реальности британцы испортили атаку тем, что продвигались слишком медленно. Они смогли продвинуться лишь немного более километра на ширине в 2 километра, прежде чем немецкие войска остановили продвижение. Тем не менее ситуация всё ещё была тревожной. Германские вооружённые силы опасались, что в следующие несколько дней британцы продолжат свой натиск. Тогда германское Верховное командование решило, что лучшей обороной будет контратака. Для этого им нужны были новые войска, и они нужны были им немедленно. Это положило резкий и неожиданный конец тому, что, как полагали солдаты 16‑го полка, будет временем восстановления и учений.

В 3 часа пополудни полк Листа получил свои приказы. Как отметил Якоб Шафер, 21‑летний механик из Мюнхена и военный доброволец во 2‑й роте, который был с полком с января, призыв к оружию стал полной неожиданностью и был источником большой досады и недовольства среди его товарищей. Тем не менее, за несколько минут они упаковали свои рюкзаки, собрались снаружи своих казарм в прядильной фабрике и были готовы двигаться. Они всё ещё не знали, куда их направят, но они знали, куда они хотят, чтобы их послали. Вильгельм Шламп, командир 9‑й роты сказал одному из своих сержантов: "Альберт, теперь, когда мы повоевали против англичан и французов, мы также ударим и по русским". Это было общим чувством в полку Листа. Сегодня иногда забывается, что войной, имевшей значение в мыслях немцев в конце 1914 года и в 1915 году, была война на Восточном