Первая война Гитлера - Томас Вебер

в своей военной службе как pars pro toto[8] полка Гитлера, тем самым вымарывая поведение в войне и опыт боевых действий большинства людей в полку. Однако даже часть полка, на которой станет фокусироваться нацистская пропаганда, в реальности была неоднородной группой. Вовлечение Альберта Вайсгербера в две патрульных операции является напоминанием того, что позитивное отношение к войне и готовность вызваться добровольцем для опасных задач далеки от уравнивания с протофашистскими гитлеровскими взглядами или даже с политизацией в целом. Вайсгербер писал своей жене в начале апреля: "Понимаешь, я не верю, что война изменяет людей или вообще что-то изменяет в мире. Тем не менее, я верю, что некоторые люди становятся более простыми и прямыми".

Новым установившимся порядком для полка Листа было сменять войска между активной службой в боевых окопах, службой в готовности в запасных окопах или в пивоварне и других зданиях во Фромелле и поблизости, и перемещать в резерв в Фурнэ, деревню в 4‑х километрах к юго-востоку от Фромелле, или в две другие деревни, Ла Басе и Сантес. Нудной и бездумной реальностью в течение следующих нескольких недель для солдат 16‑го полка было проведение больше времени в укреплении своих позиций и в учениях, чем в стрельбе в британцев. Все фронтовые окопы следовало улучшить, построить бетонные укрытия, выставить перед окопами колючую проволоку, укрепить стенки окопов, укрепить созданные ходы, построить мосты через ручьи, воздвигнуть новые жилища для солдат, выкопать дренажные канавы и уложить трамвайные пути. В некоторые дни жизнь личного состава полка Листа была более похоже на существование строительных рабочих, чем солдат.

Либо по незнанию, либо побуждаемый стремлением не допустить того, что он не полностью контролирует людей в полку Листа и других полках, командир военной полиции 6‑й запасной дивизии Георг Амет писал своему протестантскому пастору в Фельдкирхене, что войска были счастливы выдерживать задачи, поставленные перед ними. "Наши войска наделены хорошим настроением. С ними хорошо обращаются, и они получают хорошее питание… Они маршем проходят через города и деревни к своим окопам на фронте, распевая обычные солдатские песни, какие можно слышать дома или в гарнизонах".

Реальность была весьма отличавшейся. К концу марта Шнельдорфер жаловался: "Я хотел бы, чтобы с войсками обращались немного лучше". Александр Вайсс, солдат в 16‑м полку, между тем заметил: "Нет ничего приятного в смене занятий между стоянием на часах, наполнением мешков песком и работой как негр на плантации".

Их горечь не просто преобразовывалась в ненависть к британцам или французам. Была также растущая враждебность к нации, с которой баварцы в последний раз столкнулись на поле боя в 1866 году, всего за пять лет до их последнего военного столкновения с французами: к пруссакам. Эта враждебность часто забывается историками, пишущими о нелегком наследии франко-германской войны 1870‑1871 гг. Анти-прусские чувства на самом деле теперь пышно расцвели, что не осталось незамеченным местным населением. Офтальмолог из Лилля поведал в своём дневнике за несколько дней до Рождества: "Недавно в кафе 'Бельвью' возникло небольшое разногласие между баварскими и прусскими офицерами. Баварцы жаловались, что их черёд занимать артиллерийские позиции наступает слишком часто. Говорят о множестве баварских дезертиров". Теперь, в начале 1915 года, люди в полку Листа всё чаще проклинали Пруссию за неприятную ситуацию, в которой они оказались. Саднящее сомнение, что война была результатом не только вероломства Британии, французского "реваншизма" и русского экспансионизма, но также и решений, принятых в Берлине, для многих на самом деле превратилось в твёрдое убеждение. После многих случаев, в которых солдаты полка Листа и его родственных полков оскорбляли, осыпали ругательствами и угрожали солдатам из не-баварских частей, солдатам полка Гитлера было сказано на ежедневных построениях в следующие три дня, что их поведение "не приличествует ни немецкому товариществу, ни репутации дивизии". Их предупредили, что если их поведение продолжится, они будут "наказаны самым серьёзным образом". Подъём анти-прусских настроений в полку Листа, который был симптоматичен как для всей баварской армии, так и для тыла, является явным свидетельством, что национальное единство после начала войны – Burgfrieden ("гражданский мир"), в котором националистические чувства преобладали над всеми другими приверженностями класса, религии или регионального происхождения, – существовало только временно и уже было приглушено. На оставшееся время военные усилия Германии должны были быть основаны на прагматических и временных альянсах, полных потенциальных противоречий.

Гитлер позже станет возлагать ответственность за анти-прусские настроения в своём полку исключительно на британские пропагандистские листовки, сбрасывавшиеся с аэропланов. Листовки говорили баварским солдатам, что война направлена исключительно на прусский милитаризм и к Баварии нет враждебных чувств. Гитлер снова не осознал, что суровость окопной жизни больше, чем превосходная британская пропаганда, приводила солдат полка Листа к дистанцированию от войны и от Пруссии. Более того, многие солдаты в полку Листа не повелись на истории и новости, нацеленные на воодушевление солдат и поддержание их боевого духа. Как писал своим родителям Алоиз Шнельдорфер, он нашёл большинство газетных описаний войны смехотворными:

Читая газеты, я обнаружил так много "нового" [и узнал], насколько прекрасна война и жизнь в окопах… Такие новости приходят главным образом от людей, находящихся в пяти часах за линией фронта, которые слышат стрельбу, спрашивают кого-либо об этом, и затем всё объясняют… как если бы они принимали участие в этом. То, что я пишу вам, представляет только часть правды, рассказы о том, как хорошо здесь идут дела у меня. Но так это происходит не каждый день.

Офицеры, такие как Вильгельм фон Люнешлосс, 52-летний командир 3‑го батальона, потерявший глаз в 1‑м Ипре у Гелувелт, не помогали солдатам полка чувствовать себя более свободно. Однажды он увидел солдата 16‑го полка, мочившегося на подъездном пути к дому, в котором содержалась его лошадь в Фурнэ. Он потерял самообладание, схватил свой хлыст и вытянул им по спине солдата. Этот случай был лишь верхушкой айсберга в ухудшающихся взаимоотношениях между офицерами и войсками, как выявлено по свидетельствам из частей во всей Баварской армии.

Йозеф Штеттнер, солдат 16‑го полка, будет позже вспоминать об этом времени: "…сырость, неописуемо скверная позиция под Фромелле и Обер превратила некогда столь гордый полк в озлобленное и ворчливое общество, которое было недовольно богом, миром и самим собой, которое исполняло свою тяжёлую службу из чувства лояльности и инстинкта выживания. Нашими главными врагами в этом положении были … вода, грязь и крысы".

Это был период, когда солдаты полка Листа и их британские оппоненты не старались противодействовать друг другу. Совсем напротив, вместо активного поиска возможностей для мщения британцам,