Безумный Макс. Ротмистр Империи - Михаил Ланцов

Аэроплан в очередной раз зашел на круг. Раздался громкий свисток командира расчета одной из таких установок. И все хором, не сговариваясь, с разных направлений ударили по самолету длинными очередями. Ни уклониться, ни уйти. Масса пуль, конечно, ушли в молоко. Но многие и попали. Загореться он не загорелся, ибо ни зажигательных, ни трассирующих боеприпасов, увы, у Меншикова не было. Их просто еще не производили. Поэтому аэроплан просто клюнул носом и, сваливаясь на одно крыло, «пошел на вынужденную посадку».

Шлепнулся. Но опять без возгорания или взрыва. Нечему там было «бабахать». Десятка два бойцов бросились к подбитому аэроплану в расчете на интересного пленника. Но тщетно. Пилот скончался, видимо, еще в небе.

– Хороши машинки? – усмехнувшись, спросил Меншиков у озадаченно стоявшего подле него Хоботова.

– Хороши, – потерев от неловкости затылок, ответил Лев Евгеньевич.

У них с Максимом в свое время был чуть ли не скандал. Поручик просто не понимал, зачем на пикапы ставить эти сдвоенные пулеметные установки, если будут бронеавтомобили. Какой прок в этих не закрытых броней пулеметных установках? Да и какие аэропланы? Он их всерьез и не воспринимал. Этакие пыхтелки небесные. Какая от них беда? Вот дирижабли – это серьезно. Но там не пулеметы нужны, а пушки, которых не было. И под которые требовались совсем другие транспортные средства…

Все изменилось, когда Хоботов увидел вживую то, что стало с пехотными позициями после налета тяжелых аэропланов с бомбами. Сейчас же эффективный огонь пулеметных зениток только закрепил его убежденность в очередной прозорливости своего командира. Усилив и без того немалую веру в него…

1915 год, 25 июня. Калиш

Вся эта возня с боем и последующими делами на позициях германского полка заняла от силы минут сорок. Кардинальное преимущество в силе залпа – большая сила. Раз – и сдули к чертям не успевшие окопаться превосходящие силы противника. А потом двинулись дальше все той же организованной колонной.

Конечно, немаловажным фактором стала внезапность. Немцы ведь не выставили разведчиков за лесополосой на другом конце занятого им поля. Но здесь не было их вины, ибо так сошлись звезды.

С одной стороны – давили уставы. Выдвигать так далеко дозоры в обороне не требовалось. Тем более, имея перед собой поле в полтора километра – прекрасный «стрелковый полигон» для истребления наступающего противника. С другой стороны, лесополоса неплохо защищала от артиллерийского огня русских. Они ведь имели массово только «трехдюймовую» пушку, не способную работать навесом. А значит, и действовать через лесополосу накоротке не могли. Но даже если русские бы поставили ее на нужном расстоянии, то действенность огня «трехдюймовки» по окопавшейся пехоте ничтожна.

Иными словами – они заняли идеальную оборонительную позицию, сообразно взглядам тех лет. Ситуацию усугубляло еще и то, что она располагалась в глубоком тылу немцев, и появление в ближайшие два-три часа противника никто не ожидал. Ведь в чем загвоздка? В 3:37 по местному времени под Ченстоховом началась операция прорыва. А уже в 9:10 неизвестный отряд русских «с гаубичной артиллерией и пехотой» атаковал немецкий полк в семидесяти восьми километрах от точки прорыва. Если по дорогам мерить, конечно.

Кошмар?! Кошмар. Совершенно не укладывавшийся в головы аборигенов. Практически чудо. Многие из них знали о том, что автомобили могут ездить быстро и долго. Но соотнести с практикой применения были не в состоянии. Ибо выросли и воспитаны в другой парадигме мышления.

Да. Немцы провели рейд под Седаном. Да вот беда – подробностей его не знали. Ведь их отряд заблокировали и уничтожили. Где? Как? Что? Одни догадки. По Восточной Пруссии сведений было больше, но тоже негусто. Поэтому они могли лишь предполагать, не понимая, с чем имеют дело. Да Максим усугубил, взял, засранец, и подал Главнокомандующему план с крейсерской скоростью в 15 километров в час…

Поймав немцев «со спущенными штанами» и больно их наказав, Меншиков продолжил движение на Калиш стандартным ордером. Никаких заслонов на этой дороге больше не встречалось. Да оно и неудивительно. Дорог на Калиш хватало. Так что немцы должны были целую дивизию, а то и две раздергать на такие вот заслоны. Достаточно сильные, чтобы гарантированно, по их мнению, сдержать рейд. Связать боем. Зажать. И раздавить.

Время от времени на дороге, конечно, попадались германские подводы или автомобили. Но нечасто. И проблем они не представляли. Как правило, они уничтожались разведывательным взводом и сталкивались с дороги, дабы не мешать движению колонны…

Утро. Свежий, прохладный ветерок. Относительно неплохая дорога. Что может быть лучше? Настроение у Максима поднялось. Он прямо посветлел после всех этих депрессивных размышлений о тяжелом начале рейда. Во всяком случае, когда в 11:20 они подъехали к Калишу, Меншиков смог оценить поистине мрачное зрелище. На контрасте с самоощущением…

Дело в том, что во второй половине июля 1914 года в этот пограничный город вошли немецкие войска. Новый комендант Калиша – майор Ганс Пройскер[64] решил поправить свое финансовое положение за счет обывателей. Начались убийства, расправы, вымогательства. Например, по его приказу был убит богатый фабрикант Генрих Френкель, которого солдаты закололи штыками, а тело сбросили в ров. Вдове же убитого, пожелавшей взять его труп, было сделано «выгодное коммерческое предложение» – выплатить за выдачу тела шестьдесят тысяч марок. Ну или оставить мужа гнить в той самой канаве, если она таких денег не найдет.

Так он и резвился, стремительно повышая уровень «жести». До тех пор, пока 4 августа не вывел вверенные ему войска за пределы города, начав обстреливать жилые кварталы из артиллерии. Дескать, там бунтовщики и все такое. Не своей, ясное дело. В его подчинении был только пехотный батальон. А вот смежников за мзду небольшую смог подключить к этому веселью.

Для жителей это стало последней каплей – они массово побежали во все стороны. Так что к концу августа от шестидесяти пяти тысяч жителей осталось меньше пяти тысяч. А «ничейное» жилье и имущество, разумеется, было незамедлительно подвергнуто самому решительному разграблению.

Сейчас же – летом 1915 года – вид у города был крайне печальный. Вместо некогда славного городка перед ним раскинулась чуть ли не зона отчуждения с замусоренными улицами и «слепыми» оконными проемами. Этакая импровизация на тему Чернобыля через пару лет после катастрофы. «Райское местечко». Весь позитивный настрой словно ветром сдуло…

Вламываться «дуриком» не стали. Мало ли что там за войска? Должен быть просто пехотный батальон, но кто его знает? Может, пару пушек еще поставили. Или еще чего.

Разведывательный взвод отошел назад, уступив место шести штурмовым группам, на которые разделились два линейных взвода. Ядром каждой выступал бронеавтомобиль[65], за которым продвигалось отделение с двумя легкими пулеметами, егерем и расчетом 60-мм миномета.