Дни, когда я плакала - Джоя Гоффни

– Мне тоже жаль.

Еще через полчаса нам удается наконец выбраться из пробки и вернуться на уже опустевшую школьную парковку. Оден будит Оливию. Та стонет, зевает и потягивается. Оден открывает свою дверь.

– Спасибо за поездку, Куинн.

– Оден, подъезжай ко мне к восьми, – говорит Картер.

– Хорошо.

Оливия опускает руку на мое плечо.

– И ты подъезжай ко мне к восьми. Нам нужно достать тебе поддельные документы.

– Что? – я резко оборачиваюсь.

– Если мы взялись за дело, сделаем всё как надо. – После этого она выходит из машины, оставляя меня наедине с Картером.

Я смотрю на него:

– Поддельные документы? Никто не говорил мне про поддельные документы.

– Куинн, всё будет в порядке. Ты лучше подумай о том, как выбраться из дома сегодня вечером. Нас не будет всю ночь.

Потом он тоже уходит.

Съездить в центр города – это одно, но поддельные документы? Мне восемнадцать. Меня могут отправить в тюрьму.

Я смотрю на часы на приборной панели. Уже почти четыре часа. Черт! Мои родители ждут меня дома. Я выезжаю с парковки, в то время как Картер занимает водительское кресло в старенькой «Хонде» Оливии. Он смотрит, как я уезжаю. А я смотрю на него, и мое сердце грохочет у меня в груди.

Что я знаю о своем отце

1. Он никогда не плачет.

2. Он терпеть не может находиться на улице.

3. Он обожает читать книги об истории технологий.

4. Он либо изменяет маме, либо ему особо не нужен секс.

5. Он поступил в Колумбийский университет, чтобы уехать отсюда.

6. Его отец отказался от него из-за этого отъезда.

7. Он вернулся после смерти отца.

8. Он ненавидит своего отца за то, что тот от него отвернулся.

9. Он стал хирургом, чтобы спасать людей.

10. Он навещает Хэтти каждую субботу (без меня).

11. Он винит себя за то, что его не было рядом, когда его отец умирал.

12. И всё же его нет рядом, когда умирает наша семья.

Мы садимся в мамин «Ленд Ровер». Папа за рулем. Они слушают Тайриза. Они включают его, только если всё хорошо, наверное, поэтому я его так люблю.

Папа держит мамину руку. Его пальцы щекочут ее предплечье. Я смотрю и готовлю себя к моменту, когда мама поймет, что папа так и не извинился, а папа осознает, что мама так и не разделила его чувства. Я не хочу жить в ожидании конца. Я хочу застыть в этом моменте. Хочу подпевать Тайризу, но не могу перестать думать о том, что это лишь вопрос времени.

– Обожаю водить твой «Ленд Ровер», – говорит папа, бросая взгляд на маму. – Он так плавно едет.

– Купи себе такой же.

– Ага, станем семьей на «Ленд Роверах». «Мерседес» Куинн тоже можно было бы обменять, – он смотрит на меня в зеркало заднего вида. – Как тебе такое, Куинн?

Я пожимаю плечами.

– Когда ты окончишь школу, мы купим тебе «Ленд Ровер». В нем намного больше места – удобно для твоей поездки в Нью-Йорк.

– Ты хочешь, чтобы она поехала в Нью-Йорк за рулем сама? – спрашивает мама. – Я не думала, что она возьмет машину. Куинн вряд ли будет пользоваться ею в городе.

Включается песня группы «Бойз ту мен».

– Ну кто-то же должен отвезти туда все ее коробки.

– Да что ей надо, кроме пары нарядов? Ей не нужно перевозить туда всю свою жизнь, Дезмонд.

О-оу.

– Венди, она будет жить в квартире. И захочет перевезти туда намного больше, чем пара нарядов.

– В этом нет никакой необходимости. Она станет первокурсницей, ради всего святого. Получит место в общежитии. Пусть она сначала обустроится там, как все студенты, а потом уже переедет в квартиру.

– В общежитии может случиться что угодно, там ведь столько народу. Мне намного спокойнее знать, что моя девочка живет в квартире.

– Я жила в общежитии два своих первых года в Колумбийском университете. И ничего со мной не случилось. Я считаю, что Куинн лучше начать с общежития. Это научит ее благодарности.

– Ты хочешь сказать, что она неблагодарная?

Они говорят обо мне так, словно меня здесь нет.

– Ты купил ей «Мерседес» на восемнадцатилетие. Знаешь, на чем ездила я, когда мне было восемнадцать?

– Венди, пожалуйста, не начинай!

Они больше не говорят об этом. Они по-прежнему держатся за руки, но они словно коченеют. Музыка всё еще играет, но в ней уже нет особого смысла.

Когда мы приезжаем в «Олив Гарден», папа обегает машину, чтобы открыть маме дверь. Но, идя к ресторану, они не держатся за руки. Это расстраивает меня сильнее, чем я ожидала.

Официант усаживает нас в кабинку. Мама с папой садятся с одной стороны, но расстояние между их локтями кажется гигантским. Обеденный зал заполнен парочками и группами, тихие разговоры едва слышны на фоне акустической музыки с вкраплениями звона серебряных столовых приборов о тарелки. Мы окружены белыми людьми, как это обычно бывает в этом районе города.

Я жду несколько минут, оглядывая обеденный зал, прежде чем снова уставиться на пространство между моими родителями.

– Можно мне сегодня переночевать у подруги?

Они оба поднимают глаза над меню.

Папа спрашивает:

– Дестани? Конечно, милая. А другая девочка тоже там будет? Как ее зовут?

– Джиа, – отвечает мама, не отрывая взгляда от меню.

– Она мне никогда особо не нравилась, – говорит он.

– Ее отец жертвует Хейворту много денег, – говорит мама. – Ей особо не приходится сталкиваться с последствиями ее действий, и это видно.

– Она всегда называет нас по имени, – говорит папа. – Привет, Венди. Привет, Дезмонд. Это… – он возвращается к меню, качая головой. – По крайней мере, Дестани всегда вежлива.

– Ага, но Дестани начинает повторять за Джией, – мама смотрит на меня. А я обычно повторяла за Дестани, так что…

– Это не Дестани, – говорю я, скрестив руки на столе.

Они оба поднимают на меня удивленные взгляды.

– Ее зовут Оливия Томас.

– А где она живет? – спрашивает папа.

Я отвечаю не сразу. Я не хочу лгать. Я уже достаточно лгала им за свою жизнь.

– В Восточном Остине.

Они оба хмурятся.