Людмила Гурченко. Золотые годы - Константин Купервейс

– А мы с Костей «Любовь и голуби» смотрели! Хотите посмотреть?

Леля замешкалась, не зная, что и ответить, все же поздно, да и сонная она… Но Меньшов, не дождавшись ответа, выпалил:

– Вот и прекрасно! Садитесь, и мы с Костей с удовольствием еще раз посмотрим!

Мы сели втроем и еще раз с огромным удовольствием посмотрели замечательный фильм «Любовь и голуби». К сожалению, фильм все равно выпустили третьим экраном, в больших кинотеатрах его не показывали, на главных улицах не висела реклама, а народ так полюбил этот фильм, что до сих пор смотрит в восторге и смеется, как в первый раз.

Мы уже жили на Безбожном в прекрасной квартире с огромной лоджией, с консьержками и солидными соседями – министрами, работниками ЦК, Совмина, известными врачами. Леля была с нами. Ее комната выходила на дорогу, с трамвайными линиями. Она мне жаловалась, что плохо спит. Хотя Леля могла заснуть где угодно, даже в танке, наверное. Был большой холл, в котором стоял диван и огромный шкаф для одежды и телевизор. Все программы мы смотрели в этом большом холле.

Я не сразу понял, где все же я буду спать? Очень удобный раскладной диван был поставлен в холле, но прямо над ним висела огромная тяжеленная полка с книгами. И я иногда в ужасе представлял, как эти книги могут обрушиться на меня.

Но это всё фантазии, конечно, ничего не обрушилось.

Огромное преимущество ночевки в холле было в том, что можно было смотреть телевизор и видео хоть всю ночь! Что я и делал довольно часто. Но вскоре мы сделали перестановку, и диван переместился в салон, то есть в большую комнату, где были и пианино, синтезаторы и музыкальная аппаратура. Но диван стоял под огромным антикварным зеркалом в бронзе. И я на ночь отодвигал диван на полметра, чтобы уберечься от, не дай бог, падающего зеркала. После травмы ноги Люся спала одна, так как ногу ей надо было укладывать по-особенному.

Шел 1985 год. Юбилейный. 12 ноября Люсе исполнялось 50 лет. В этом году мы начали работать с Володей Дубовицким. Он прекрасно организовывал весь процесс, в первом отделении работали Ирина Аллегрова и Тальков, а потом выходила Гурченко. Весь год у нас был расписан. Съемки, концерты, поездки. И я был очень занят – стал работать с Роксаной Бабаян, замечательной певицей, очень доброй и талантливой женщиной. Работал с большим удовольствием. Мы выступали на хороших площадках. Иногда выезжали с Михаилом Державиным и Александром Ширвиндтом. В их концерте мы выступали с Роксаной. Это были очень веселые поездки, концерт проходил под гомерический хохот зала, а песни в исполнении Роксаны принимали очень хорошо.

В тот период Люся тоже очень много работала. И к приближающемуся юбилею готова не была. Она всегда справляла дни рождения спокойно, без пафоса, приглашала только близких ей людей и любила это делать дома. Так произошло и в этот раз. Но тут все же юбилей! Да еще и в новой, большой квартире. Было человек 40: Рязанов и Меньшов, Мордюкова, Янковский, Виктюк и еще много-много известных актеров и режиссеров. Была и моя мама. Папа нашел причину не прийти и поздравил ее по телефону. Он знал, что ему там будет некомфортно. Ирина Аллегрова испекла фантастический праздничный торт, был фуршетный стол, много пели, болтали, было очень весело. Все прошло прекрасно.

Глава тринадцатая Гастроли. Дороги. Первый звоночек

И опять работа, съемки, встречи. Концерты. Хочу рассказать, как организовывались концерты с Люсей. Это были не просто концерты. Это были грандиозное шоу – шоу одной актрисы. Сначала она скромно выходила, чего зритель никак не ожидал, и начинала рассказ. Рассказ о детстве, войне и, конечно же, о папе. Люсю часто спрашивали из зала: «А про маму расскажите, пожалуйста!» И она нехотя, но все же рассказывала. Потом она немного говорила о своей творческой биографии, планах и проектах на будущее. Конечно, это была импровизация. Каждый раз рассказ был немножко другой. Что-то она прибавляла, что-то убирала, могла вдруг выбрать человека из зала и завести с ним диалог. А то вдруг могла позвать меня или Иру и попросить или водички, или что-то напомнить, например, как звали кого-то, когда мы были там-то и там-то… Это все были актерские ходы! Она держала зал.

После первой части на последнем монологе из фильма Никиты Михалкова «Пять вечеров» я тихонько выходил, садился за рояль и играл «Песни войны». В зале стояла такая тишина, что скрип стульев звучал, как взрыв. Когда заканчивалась последняя песня, слышались сначала неуверенные, а потом бурные аплодисменты. Люся уходила переодеваться, а на экране появлялись ролики из фильмов с ее участием. Длилась первая часть около получаса.

Ну а дальше уже начиналось шоу. Шоу с песнями из фильмов, шлягеров, и, конечно же, все заканчивалось знаменитой «Карнавальной ночью». Зал стоял. Ее выступление всегда поднимало людей с кресел. И пока народ не будет аплодировать стоя, шоу не закончится! Будь то клуб в деревне или концертный зал «Россия» в Москве – ей было все равно. Люся везде работала одинаково. С полной отдачей. И скидки на «деревню» или «столицу» не распространялись.

В то время мы уже работали с моим ансамблем. Я пишу «с моим», потому что музыканты были моими друзьями, но вся ответственность лежала целиком на мне. И не только когда мы работали с Люсей. У ансамбля было много работы в Москве и на выезде. Иногда нас приглашали в Колонный зал «дежурным» ансамблем. Это значило, что мы должны были аккомпанировать всем, кто приезжает выступить и захочет спеть. Однажды мы на таком концерте аккомпанировали великому Леониду Утесову! Несколько раз с ансамблем мы с Люсей выезжали в страны Варшавского договора для выступления перед советскими войсками, находившимися там. Правда, Люсю всегда приходилось немного упрашивать. Ведь было очень много переездов, не очень комфортные условия, но в конечном итоге она соглашалась, и мы уезжали. Расскажу об одной поездке. В Венгрию.

Венгрия считалась очень выгодной для покупок страна. Нам платили довольно неплохие суточные и еще разрешали обменять небольшую сумму денег на валюту Венгрии. Поехали мы в преддверии Нового года. И решили, что там весело, вместе с коллективом встретим Новый год. Отработали один день, завтра концерт в главном военном госпитале перед солдатами. А там и до Нового года пару дней остается. Приехали заранее, выставили аппаратуру, инструменты, пришел солдатик и принес световое оформление. Для Люси очень важен был свет на сцене. Прожектора были какие-то особенные.

Начался концерт. Полно зрителей. В первых рядах все начальники, а вокруг солдатики в коричневых больничных костюмах. Концерт прошел на ура, особенно нам понравилось световое оформление. Был какой-то неземной цвет лучей – бело-голубой, в котором и костюмы как-то особенно светились, особенно белые рубашки. После концерта был большой банкет (как всегда), и мы уехали домой. Вот тут случилось что-то ужасное. У всех начали страшно болеть и жечь глаза. Боль была невыносимая! Особенно у Люси, так как она все время смотрела прямо на лампы и была к ним ближе всех. Ночью вызвали «скорую».

Приехал доктор и объяснил, что это были кварцевые лампы! О ужас! Началась паника. Нас напугали, что могла повредиться сетчатка и мы можем ослепнуть… Все концерты отменили. Никто почти не видит. Глаза болят страшно. Привезли какие-то капли, мази… Новый год мы встречали в гостинице, все были в темных очках (нам всем их привезли), и третьего января мы на поезде укатили в Москву. Это была накладка руководства госпиталя, его вызывали в Москву, хотя мы никому не жаловались. По приезде Люся позвонила чудесному Святославу Федорову, и поехали мы на проверку. К счастью, все обошлось. У Люси были очень хорошие отношения с милой и добрейшей семьей Федорова, мы несколько раз были у них в гостях, Люся даже ездила с ними на какой-то фестиваль.