Седьмая встреча - Хербьерг Вассму

И вдруг все стало неправильным. Это былопохоже на безумие. У Руфи не может быть такого отца! Вернее, так: Руфь можетиметь любого отца, какого хочет, дело не в этом. Но его, Горма, мать не должнабыть здесь. Этому следовало положить конец. Увести ее. Горм понял это, лишькогда вышел на улицу и перевел дух.

Он стоял на улице и думал о Руфи. Мысли егобыли сбивчивы. Но он видел ее перед собой. Совершенно отчетливо. Емупоказалось, что внутри у него бездонная пустота, и поэтому он не мог заставитьсебя снова войти внутрь.

Мать вышла из молельного дома доброй иумиротворенной.

— Какой божественный вечер! Спасибо, что тыпошел со мной, — сказала она.

Горм промолчал. В саду качалась рябина. Дулсильный ветер.

— Хвала Господу, Который посылает нам такихлюдей, как Дагфинн Нессет. С ними легче нести свое одиночество. Милый Горм,жизнь все-таки имеет смысл. Надо только отказаться от мамоны" и гордыни. Ипредать себя в руки Господа. Я должна поделиться этим с тобой. Ближе тебя уменя никого нет. Ты меня понимаешь, Горм?

— Да, мама.

— Я знаю, что прошу слишком многого, но,пожалуйста, не говори об этом отцу. Я не прошу, чтобы ты солгал, если онспросит тебя, дело не в этом.

Горм молчал.

— Мне нужно было объяснить ему, почему ты нехочешь конфирмоваться, он так на этом настаивал. Ты помнишь? Его беспокоило,что скажет бабушка. Отец не все понимает. У него столько забот. Давай оставимэто между нами, ладно?

— Хорошо, я ничего не скажу, если он меня неспросит, — сказал Горм, удивляясь, что мать не замечает собственной лжи.

Не надо было ему заботиться о матери. Надобыло остаться внутри, пока Руфь не освободится и не сможет поговорить с ним. Вследующий раз, когда он встретит ее, он предложит ей пойти куда-нибудь, где имне будут мешать. Тогда они смогут поговорить о разных вещах. Или он предложитей сходить в кино. А она посмотрит на него своими черными серьезными глазами искажет, что это было бы замечательно. Так он и сделает.

— Я тут кое-что скопила, и, думаю, сейчас,пока я еще жива, самое время сказать вам, как мне по душе распорядиться этимиденьгами.

Они сидели в доме у бабушки и делили яйцачаек, которые насобирали за выходные. Из мужчин присутствовал только дядя Арон.Но женщины и дети внимательно слушали бабушку. Руфь знала, что бабушкасобирается им объявить. Она смотрела на крапчатые яйца и избегала встречатьсяглазами с родными.

— Нашей Руфи стукнуло шестнадцать, и я считаю,что ей следует учиться дальше, пусть закончит реальную школу. Не думайте, что ялюблю Руфь больше, чем всех вас, но девочка не способна ни к чему, кроме чтениякниг. И еще, конечно, рисования. Я долго думала, кому из нашего рода следуетучиться дальше, и не нашла никого, кто был бы неспособен заняться каким-нибудьдругим делом. Никого, кроме Руфи.

Все дети уставились на Руфь. Мать ложкойопустила яйцо и кипящую воду. Тетя Рутта медленно сняла передник и повесила надплитой сушиться.

По всей комнате в ведерках и мисках лежализеленоватые яйца. В этом году сбор удался на славу. Яйца разделили поколичеству ртов в каждом хозяйстве. Тетя Рутта и дядя Арон всегда получалибольше, и, тем не менее, не каждый год яиц было столько, чтобы каждому из детейдосталось по яйцу. Бабушка жила одна, но ей всегда выделяли не меньше пяти яиц.Таков был закон. А значит, дети, не получившие яйца дома, получали его у бабушки.

Дядя Арон курил у окна. Щеки у негопровалились. Он громко сосал трубку.

— Хорошая мысль, мама. У Руфи естьспособности, я видел ее тетради, — сказал дядя Арон. Он единственный, кромебабушки, интересовался школьными успехами Руфи.

Мать опустила в кастрюлю второе яйцо. Добычуследовало попробовать незамедлительно. Так они поступали всегда. Комнатазаполнилась паром. Окна стали матовыми, и капли прокладывали дорожки по гладкойповерхности стекла.

— Йорген останется один, если Руфь уедет, —послышался у плиты голос матери.

Руфь почувствовала вялость во всем теле. Проненависть она только читала, но тут же решила, что если она что-нибудь иненавидит, то это голос матери, произнесший слова: «Йорген останется один, еслиРуфь уедет».

— Лучше бы ты сохранила эти деньги для себя,мама, — сказала тетя Рутта. — Девочки так или иначе все равно выйдут замуж. Моивот вышли, выйдет и Руфь. Тратиться на них, все равно что бросать деньги вокно. С природой не поспоришь.

Руфь подумала об Эли, которая вышла замуж ещедо того, как Руфь конфирмовалась. Теперь она жила где-то в Мере и изредкаписала матери о погоде и о том, что дома у нее холодно. Брит вышла замуж совсемнедавно и жила на втором этаже в доме родителей мужа в Берете. Она ждалапервого ребенка и не участвовала в нынешнем сборе яиц. Сейчас она сидела натабуретке и вязала что-то светло-зеленое. Так что тетя Рутта была права. Сприродой не поспоришь.

Все женщины на Острове после конфирмациисидели и чего-то ждали. Ждали лета и танцев в клубе. Ждали попутного транспорта,ждали, когда они выйдут замуж, ждали ребенка. Ждали посылки или письма. Потомони ждали, чтобы прошло Рождество или стих ветер.

Бабушка единственная давно перестала ждать.Или, вернее, она всегда спорила с природой, хотя тоже была замужем и имела детей.Когда Руфь однажды сказала бабушке, что не хотела бы прожить всю жизнь наОстрове, бабушка ее поддержала. Она не раз говорила, что Руфь назвали в честьженщины, которой пришлось пасть ниц, чтобы выйти замуж. Бабушка как будтозабыла, о чем говорилось в той истории.

Дети молчали. Даже Поуль, который, как и Руфь,закончил неполную среднюю школу.

— Я сказала об этом, потому что вы всесобрались здесь, а я не хочу никаких кривотолков о деньгах, что получит Руфь..Это записано в моей тетради. И когда вы станете делить то, что осталось послеАнтона и Фриды Нессет, исполните мою нолю. Тетрадь лежит в буфете подсеребряными ложками, искать вам не придется. Там написано, сколько положеноРуфи, другим детям этого не достанется. Мне по душе, что хоть один из наших внуковбудет учиться. Антону это понравилось бы. Не обязательно всем из нашего родаходить на промысел или печь хлеб. Скоро времена изменятся и возможности будутдругие. Тогда учиться будут не только дети пасторов или те, кто хочет кем-тостать. Но и такие, как мы. Вот увидите.

Итак, решено. Руфь поедет на Материк, чтобынаучиться болтать по-немецки, что твой нацист, и по-английски вродекакой-нибудь кинозвезды. Пользы от этого человеку никакой. А деньги? Онисобирались по капле. От продажи ягод и картофеля, печения лепешек и стирки налюдей. Руфь и бабушка собрали все, что только могли, от мелкой монетки доденег, вырученных за копченую колбасу.

Вернувшийся из города Эмиссар, на удивление,спокойно отнесся к этой новости и не стал взывать к Богу. Он даже выделил Руфинесколько крон.