Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф

выдохнул набранный воздух, виновато глядя на меня.

– Она бабушка Ирины, – тихо пояснил он.

– Ну и семейка! – усмехнулся Оливье.

Я зевнул и скривился от боли.

– Она действительно лучший знахарь в Благограде! – с обидой заметил директор.

– Охотно верим! – согласился Евлампий. – Мастер Носовский просто устал. На него напала половина чародеев вашей тюрьмы…

– Да, это ужасно! Вы обязательно отдохнёте в самых комфортных условиях.

Я закивал, оглядываясь в поисках кровати.

– Немного потерпите. Сначала вас осмотрит миссис Гуднес.

– Сейчас? – возмутился голем.

– Да! – строго сказал директор. – Магическое заражение слишком опасно!

– Вы правы, – сник Евлампий, а я горестно вздохнул.

Я устал. Истерзан кучей магов-заключенных. Болен и подавлен. Не хватает ещё старухи лекарши, которая будет трогать мои руки и лазить в рот.

Вспомнив о стукаче, я ощупал макушку. Механическая птица висела, безвольно опустив голову.

– Снимите хотя бы это, – хрипло попросил я.

– Чуть позже, – закивал управляющий. – Её заклинило от чрезмерных магических возмущений, понадобится время…

В дверь постучали, и в проеме появилась голова мага в белом.

– Прибыла госпожа врачевательница, – сообщил он.

– Просите, – бросил управляющий.

– Не волнуйтесь. Она вам поможет…

В лабораторию широким шагом ворвалась миссис Гуднес. Высокая, широкоплечая с грубыми чертами лица, она напоминала мне кого-то знакомого.

– Радуйся, крысеныш, что твоя магичка не пошла в бабку, – усмехнулся Оливье.

Меня передернуло.

– Что у вас, юноша? – с порога спросила врачевательница.

Я заморгал глазами.

– Кто вы такая? – вскрикнул директор.

– Как говорила ведьма, попросившаяся на ночлег: «Нехорошая знакомая», – улыбнулась миссис Гуднес.

Сквозь небрежный грим пробивалась чёрная бородка. Парик сбился на бок, оголив зачесанные назад волосы, а платье нелепо топорщилось в неподходящих местах.

– Что происходит? – всполошился Евлампий.

Поддельная врачевательница взмахнула руками. От её жеста лаборатория потонула в трубном гуле. Таком высоком и пронзительном, что я схватился за уши, с выпученными глазами таращась на чародея. То, что это архивариус в обличье Волкова и нелепом женском гриме, я понял сразу. Вот только зачем этот примитивный маскарад? Щелкай пальцами и получай любую внешность.

– Юноша! – пропел Мровкуб, дирижируя невидимым оркестром. – Времени подробно раскладывать запутанный план – нет. Но поверьте, я потратил ночь, чтобы рассчитать относительности вероятных событий. Смело заявлю, что на шестьдесят три с половиной процента нас ждёт успех.

– Что? – ошарашенно спросил я.

– Достоверность высокая? – вмешался голем.

– Наивысшая! Ставлю весь свой огромный опыт.

В шаге от меня зачарованно кружился, притопывая ногой, директор тюрьмы. На мечтательном лице играла ребяческая улыбка. Он танцевал, а в такт его шагов из алхимических колб били фонтаны цветных зелий, переливающихся хлопьями пены. Она сверкала и лопалась прозрачными пузырями, издавая нежные скрипичные трели.

– Юноша! – привлек моё внимание архивариус. – Ничему не удивляйтесь! Делайте только то, что говорят.

– Как всегда, – пробурчал я.

– Да ты всё равно офоршмачишься, – проворчал Оливье.

– Голем! Когда включится сирена, должен громко сказать: «Погода сегодня отвратительная! Предлагаю сделать наше путешествие максимально коротким и воспользоваться ходами кобольдов».

– Какая сирена? Какие ходы? – не понял Евлампий.

– Время истекло, – извиняющимся тоном сообщил Мровкуб и опустил руки.

Пена в колбах сдулась, а музыка стихла. Директор запутался в ногах, чуть не упав.

– Эвакуация! – очнувшись, взвизгнул он и хлопнул меня по плечу.

Меня тряхнуло и перенесло в камеру.

– Он нас все-таки надул! – весело вскрикнул Оливье.

– Нет, – возразил голем.

– Прекратите, – устало протянул я.

– Что прекратить, задержанный?

Я резко повернулся. В дверном проёме стоял глава тайной канцелярии.

– Новую ещё не закляли, – сварливо забрюзжал Сыч и провел пальцем по неровной стене. – Величественная тюрьма – невеличественная. Железных стражей на всех заключенных не хватает. Вы же могли сбежать, если бы не я.

– Я даже не понимаю, как здесь оказался, – возразил я.

– Неужели? – не поверил глава тайной канцелярии и со смешком добавил. – Неужели, неужели, ворожить наворожели, да невыворожили.

– Прекратите ваши допросы, мы же обо всём договорились!

Сыч отошел, и за его спиной я увидел Ирину.

– Вы выполняете свою часть сделки, мастер Носовский – свою. К чему бесполезные разговоры? – хмуро спросила она.

– Вы правы, сударыня, – поклонившись, промурлыкал Сыч. – Привычка! Не могу не допытываться.

– Идёмте уже, – строго сказала Ирина.

– Не заставляйте себя ждать, задержанный, – крикнул глава тайной канцелярии.

– Не понимаю, – прошептал я, озираясь.

На краю матраса лежало желтое перо.

– Можно забрать свои вещи?

Сыч не оглядываясь кивнул, и проворчал:

– Только мигом. Мы опаздываем. Сумку тоже захвати!

Я подцепил магическую подписку, едва удержавшись, чтобы не встряхнуть перо и пошарил по матрасу. Пальцы зацепились за что-то, и в тоже мгновение невидимая бездонная сумка стала видимой.

– Это только для тебя, для остальных она всё еще незримая, – проворчал хранитель. – Прислони к животу, сама на спине завяжется.

 Я всё вертел в руках неожиданный подарок. У меня никогда еще не было волшебных вещей. И хоть на первый взгляд сумка не представляла собой ничего особенного: обычный мешок с длинными завязками и вышитым на боку знаком гильдии иллюзий, я всё равно не мог от неё оторваться.

– Быстрее, задержанный. Клопов из матраса не берите. В моих застенках всяких гадов хватает, будет из чего выбрать.

Глава тайной канцелярии натолкнулся на неприязненный взгляд помощницы и оборвал свой язвительный монолог, махнув рукой.

Спрятав подписку в сумку, я прислонил её к животу, а когда завязки, как и обещал хранитель, затянулись, как ремень, вышел из камеры.

– Архивариус сказал…

– Что в этот раз нас точно добьёт! – перебил голема Оливье.

– Прекратите свои глупые шутки, – взвился Евлампий.

Я вздохнул. Чуть приподнятое волшебной сумкой настроение, снова грозило обрушиться. За что мне все это? Ну не мог я так в жизни провиниться, честное слово.

Сыч важно шествовал по коридору, взяв Ирину под руку, и на все лады расхваливал её способности.

– Ваша семья меня поражает. Ни одного блёклого пятна, сплошь одаренные волшебники.

– Огрей его по голове, пока никто не видит, – предложил хранитель.

– Нападение на колдуна при исполнении обязанностей… – завел любимую песню голем.

Оливье только фыркнул.

Я упрямо молчал. Доверюсь Мровкубу. Пока он меня не подводил, в отличие от наплечных паразитов, которым верить нельзя. Один шпионил на высшего судью Тринадцатого Темного Объединенного мира, другой пытался меня убить.

Мы остановились у ворот в неловком, затянувшемся молчании. Их уже починили, и неизменные фигуры тощих чародеев снова карабкались друг на друга. Из-за приоткрытой створки пробивались яркие солнечные лучи, но разогнать вечный тюремный мрак им было не под силу. Волшебница нервно жевала губу, напряженно глядя на большие песочные часы у стены. Две прозрачные колбы, в резной оправе из темного металла, переворачивались на когтистых лапах ежеминутно.

– Желаете попрощаться? – не выдержав, уточнил Сыч.

– У него нет стража,