Супруги по соседству - Шери Лапенья

Расбах улыбнулся ей в ответ:

– Нам бы хотелось взглянуть на ее личное дело и, желательно, поговорить с людьми, которые знали ее, когда она здесь училась.

– Сейчас посмотрим, что я могу для вас сделать, – ответила мисс Бекк и вышла.

Она вернулась несколько минут спустя с темно-желтой папкой в руках.

– Да, как вы и сказали, она училась здесь с подготовительной школы и до выпуска. Отличная ученица. Поступила в Корнуэлл.

Работа этой женщины в основном сводится к пиару, подумал Расбах, протягивая руку за папкой. Дженнингс наклонился, чтобы тоже заглянуть в дело. Расбах был уверен: теперь директриса сожалеет, что Энн Конти, репутация которой, возможно, запятнана, когда-то почтила стены школы Святой Милдред своим присутствием.

Пока они с Дженнингсом молча просматривали папку, мисс Бекк что-то перебирала у себя на столе. В основном в папке были одни отчеты об успеваемости со сплошь отличными оценками. Ничего такого, что бросалось бы в глаза.

– Кто-нибудь из ее бывших учителей еще работает? – спросил Расбах.

Мисс Бекк задумалась. Наконец, она ответила:

– Большинство больше здесь не работает, но мисс Бликер только в прошлом году ушла на пенсию. Я видела в деле, что в старших классах она несколько лет вела у Энн английский. Можете поговорить с ней. Она живет недалеко отсюда. – Директриса записала на листке бумаги имя и адрес.

Расбах взял листок и ответил:

– Спасибо, что уделили время.

Они с Дженнингсом пошли обратно к раскаленной машине. Расбах сказал:

– Поехали поговорим с Бликер. Перекусим сэндвичами по дороге.

– Что ты рассчитываешь узнать? – спросил Дженнингс.

– Никогда не рассчитывай заранее, Дженнингс.

Они подъехали к дому пожилой учительницы. Дверь им открыла женщина с прямой спиной и цепким взглядом. Она выглядит в точности как учительница английского из частной школы для девочек на пенсии, подумал Расбах.

Мисс Бликер внимательно изучила значки детективов и смерила их взглядом, прежде чем впустить.

– Всегда лучше перестраховаться, – сказала она.

Дженнингс бросил Расбаху красноречивый взгляд, пока она вела их по узкому коридору в гостиную.

– Пожалуйста, садитесь, – предложила она.

Расбах с Дженнингсом сразу же опустились в мягкие кресла. Сама она неторопливо устроилась на диване напротив. На кофейном столике лежал толстый роман «Барчестерские башни» Троллопа серии «Пингвин-классика», и рядом «Айпад».

– Чем могу вам помочь, джентльмены? – спросила она и добавила: – Хотя я, кажется, знаю, почему вы здесь.

Расбах выдал свою самую обезоруживающую улыбку.

– И как вы думаете, почему мы здесь, мисс Бликер?

– Вы хотите поговорить об Энн. Я ее узнала. Она во всех новостях. – Расбах с Дженнингсом обменялись быстрыми взглядами. – Ее звали Энн Драйз, когда она у меня училась.

Ужасное происшествие. Я очень расстроилась, когда увидела по телевизору, – она глубоко вздохнула. – Не думаю, что я многое вам могу рассказать о том, что тогда случилось, потому что я ничего не знаю. Я пыталась выяснить, но никто мне ничего не рассказывал.

Расбах почувствовал, что его охватывает нетерпеливое возбуждение.

– Почему бы вам не начать с самого начала, – сдержанно попросил он.

Она кивнула:

– Энн мне нравилась. Она хорошо успевала по английскому. Не самая одаренная ученица, но прилежная. Серьезная. И тихоня. Сложно было понять, что творится у нее в голове. Любила рисовать. Я знала, что другие девочки над ней издеваются. Я пыталась это прекратить.

– Как именно над ней издевались?

– Как обычно издеваются избалованные богатенькие девочки. У которых денег больше, чем мозгов. Называли ее толстой. Конечно, она не была толстой. Это они были как спички. Нездоровая худоба.

– Когда это все происходило?

– Когда она училась в классе десятом-одиннадцатом. У нас были три девочки – считали себя избранными. Три самые хорошенькие девочки в школе нашли друг друга и объединились в клуб, куда никто больше не мог вступить.

– Вы помните их имена?

– Конечно. Дебби Ренцетти, Дженис Фогл и Сьюзан Гивенс. – Дженнингс записал имена в блокнот. – Этих трех я не забуду.

– И что случилось?

– Не знаю. Сегодня три красотки, как обычно, травят Энн, а назавтра мы узнаем, что одна из них в больнице, а остальные обходят Энн за километр. Сьюзан недели две не ходила в школу. Нам сказали, что она упала с велосипеда и ударилась головой.

Расбах слегка наклонился к ней.

– Но вы ведь в это не верите? Как вы думаете, что случилось на самом деле?

– Точно не знаю. В школу вызывали родителей и беседовали за закрытыми дверями. Дело замяли. Но я уверена, Энн просто надоело это терпеть.

Расбах с Дженнингсом вернулись в участок и, покопавшись в документах, выяснили, что две из упомянутых учительницей девочек, Дебби Ренцетти и Сьюзан Гивенс, переехали со своими семьями в другой город сразу после окончания школы. Дженис Фогл, по удачному стечению обстоятельств, до сих пор жила здесь. Когда Расбах повзонил ей, удача его не подвела: она была дома и готова была приехать в участок, чтобы поговорить.

Расбаха вызвали в приемную, когда она появилась ровно в назначенное время. Он вышел ее встретить. Он знал, чего ожидать, но не смог не поразиться ее красоте. Интересно, каково это, подумал Расбах, быть такой красивой в старших классах, когда большинство детей болезненно переживает недостатки своей внешности? Он задумался над тем, как это повлияло на ее дальнейшую судьбу. На секунду ему вспомнилась Синтия Стиллвелл.

– Мисс Фогл, – поздоровался Расбах. – Я детектив Расбах. Это детектив Дженнингс. Спасибо, что зашли. Если не возражаете, мы зададим вам несколько вопросов.

В ответ на его слова она нахмурилась, как будто смирившись с неизбежным.

– Честно говоря, я ожидала, что мне позвонят, – сказала она.

Они провели ее в комнату для допросов. Она, казалось, занервничала, когда ей сообщили о видеокамере, но не стала возражать.

– Вы с Энн Конти – ее тогда звали Энн Драйз – вместе учились в школе Святой Милдред, – начал Расбах, когда со вступлениями было покончено.

– Да, – ответила Дженис тихо.

– Какой она была?

Дженис какое-то время молчала, как будто не была уверена, что сказать.

– Она была славной.

– Славной? – Расбах ждал продолжения.

Неожиданно ее лицо сморщилось и она расплакалась. Расбах, не произнося ни слова, деликатно подтолкнул к ней поближе коробку с бумажными салфетками.