Темный Берег - Альфред Анджело Аттанасио

— Тебя ослепил Чарм. — Джиоти преградила ему дорогу, не давая подобрать связку. — Встань здесь, без Чарма, и повтори, что ты хочешь сдаться тому, кто уничтожил всё, что мы любили.

Поч задрожал — от страха перед гневом сестры и от того, что так резко лишился Чарма.

— Джиоти! Отдай мой Чарм!

— И как это ощущается? — спросила она, отстегнула свою связку амулетов и бросила себе под ноги. Её тут же окатила волна эмоций — водоворот дикого страха, ярости, потрясения, а в неподвижном центре водоворота — зелёная боль невозместимой утраты.

Поч попытался проползти мимо, но она не пустила его, резко обрывая каждую отчаянную попытку. Она отбивала в сторону его руки и в конце концов так толкнула брата, что он просто упал и сел.

— Зачем ты так со мной? — завопил он в мучительном бессилии. С ним не было Чарма, чтобы унять истерику, и ужас стал непереносим. Он был как мотылёк в свирепой буре. Разрушительные ветры унесли всё, что было ему знакомо — родителей, дом, наставников, друзей, все его будущее, — всё исчезло в бездне. И остался только он сам, маленький и дрожащий, да его сумасшедшая сестра.

Джиоти смотрела тяжёлым взглядом на омерзительный страх брата. Её обуревало то же отчаяние, но у него не было её тренировки. Отец и мать готовили его править с помощью Чарма, как делали их благородные предки — кроме эксцентричного дедушки Фаза, отголоска диких времён. Поч не хотел ничего общего иметь ни со стариком, ни с его суровой дисциплиной. И никто не хотел. Джиоти тоже сначала проявила интерес лишь из сочувствия к дедушкиному седому одиночеству. А потом, к её радостному удивлению и к огорчению всей семьи, она обнаружила, что действительно приятно стряхнуть в сторону Чарм и настроить разум на острейшее восприятие, а тело — на преодоление физических ограничений. Но Поч этого не умел. И сейчас тем более не мог. При виде страха на его юном лице у Джиоти сжалось сердце, тем более остро, что брат единственный остался от всей её семьи. В рубашечке, из-под которой торчали ребра и лопатки, он казался совершенно беспомощным, просто ребёнком. Джиоти подняла нагрудник и протянула ему.

— Прости, — сказала она, подбирая свой нагрудник с амулетами. — Этот Властелин Тьмы, кто бы он ни был, наш враг. Мы никогда не склонимся перед ним.

Поч влез в нагрудник, не глядя на неё и тихо всхлипывая.

Она отвернулась, держа свой нагрудник на вытянутой руке. «Это вот, — подумала она, — это вот делает нас сильными и делает нас слабыми». В приступе жалости ей подумалось, что дедушка Фаз тоже погиб, и она глядела холодными глазами на нагрудник с амулетами.

Он был сделан в виде передника из белой замши, изготовленной из мягчайшей кожи антилопы. Воротник замыкали два жезла. Связывающая их золотая нить служила также проводником Чарма; она вилась по краям и образовывала спирально-сетчатый узор на ткани. Поверх этой схемы в каменные гнёздышки были вставлены амулеты, направляющие энергию на жизненно важные органы тела: наговорные талисманы прозрачных рубинов, выложенные ромбом над левой грудью, чёрные зеркала вдоль позвоночника и по контурам грудной клетки, переливчатые изумруды на почках и платиновые печатки, защищающие алхимию печени и живота.

Джиоти вглядывалась в эполеты чёрных призм, пытаясь с помощью серебряных глаз определить, не затаилась ли где опасность. Единственным её оружием был перочинный ножик. Ничто по сравнению с огнестрельным оружием, выстрелы которого по змеедемонам она недавно слышала.

«Мы беззащитны — в пути, у которого нет цели».

Она мрачно натянула на себя нагрудник и застегнула золотые пряжки. По крайней мере, когда они появятся, она не будет слепа.

— Что нам теперь делать? — спросил Поч сквозь слёзы. — Все погибли.

Джиоти села рядом с братом и обняла его за плечи.

— Не все. Мы живы. У меня есть ты, у тебя есть я.

— От меня тебе никакой пользы. — Мальчик шмыгнул носом. — Тебе без меня лучше было бы.

— Зачем ты так говоришь? — Она обняла его крепче. — Ты так боишься, что готов сдаться врагу?

Поч не ответил, только пялился мокрыми глазами в землю. Наконец он еле слышно промямлил:

— Куда же нам теперь идти?

«И правда, куда?» — подумала она и сняла руку с его плеч. Медленно встав, она снова стала ходить вдоль каменного русла. Низкое электрическое жужжание пчёл все так же стояло над кустами, будто ничего в мире не изменилось. Куда? Ответа не было, и сердце заколотилось сильнее, когда Джиоти поняла, что у них ничего в жизни не осталось, кроме собственных тел и бывшего при них Чарма.

— Нет! — вдруг почти выкрикнула она, когда сердце расправилось и дало новую надежду. Она поглядела на брата ясно и целеустремлённо. — Есть один человек. Конечно же! Его не было в городе. Он ушёл почти тысячу дней назад. Ты его помнишь. Старый чародей…

— Мастер оружия нашего отца… — шепнул Поч и поднял лицо. От испуга у него ввалились щеки, как у голодающего, глаза ввалились, челюсть отвисла, но на миг вернулось что-то от его прежней жизненной силы.

— Кавал, — произнесла Джиоти. — Мы должны найти Кавала. Он нам поможет.

— Да, он поможет! — вскочил на ноги мальчик. — Отец всегда говорил, что Кавал — лучший мастер оружия на Ирте. Он скажет нам, как воевать со змеедемонами. — Поч схватил сестру за руку. — Но где он? Отец уже давно отпустил его со службы.

— Мы должны его найти. — Джиоти сняла искатель из-под нагрудника. Его звездообразную форму переплетали золотые нити, окружавшие поисковый пузырёк, содержащий локон их отца.

— Это нам не поможет, — мрачно сказал Поч. — Он мёртв.

Джиоти посмотрела на него сурово.

— Кавал — чародей. Он долго — всю жизнь — работал на нашего отца. Между ними всё ещё может быть связь, и по ней мы сможем его найти. Если мы позовём, он может услышать.

Поч был настроен скептически.

— С тем же успехом можно молиться Извечной Звезде.

— Послушай, Поч, если Кавал все ещё на Ирте, он наверняка знает, что случилось с Арвар Одолом. И может прийти нам на помощь.

— А зачем бы ему это? — уставился на неё Поч. — Он не из нашего клана.

— Нет, — ответила она, спокойно выдержав его взгляд. — Но он из Дома Убийц, наёмник, которого отец взял на службу ещё молодым. Кавал никогда не служил другому хозяину. Я думаю, мы можем положиться на его верность.

— Верность кому? — скривился Поч. — Маркграфа, которому он служил, больше нет.

Джиоти склонилась к мрачному мальчишке.

— Да, Поч, наш отец мёртв. И мать тоже. Это значит, что сейчас я — маркграфиня нашего Дома.

— Нет больше Дома! — крикнул он. — Они все мертвы! Мертвы! Все! Разве ты не понимаешь? Никакая ты не маркграфиня! Тебе нечем править.

— Остался доминион, — спокойно ответила она и настроила жезлы власти у него на воротнике, чтобы унять гнев. — Есть Илвр. Мы построим новый город.