Эмма в ночи - Уэнди Уокер

Эбби вспомнила, что было потом. Успокоившись, Касс рассказала до конца историю той ночи. Как на ее глазах лодку подогнали к причалу. Как «Удачливая Леди» вновь вышла в море и вскоре скрылась с глаз. Как сама она потом долго сидела, дрожа от холода, и размышляла над имевшимися в наличии вариантами, превозмогая слезы, отчаяние и неверие в случившееся. Думала, что земля – вот она, совсем рядом, но в то же время так далеко. Сколько до нее – несколько миль? По ее словам, она чуть было не прыгнула в воду. «Может, я смогу. А может просто утону или умру от переохлаждения».

Потом ей в голову пришла мысль спрятаться в лесу, разложить огонь и попытаться привлечь внимание криками о помощи. Или выложить с помощью камней либо травы несколько огромных слов, чтобы их могли прочесть с вертолета. Но потом добавила, что в запасе у нее оставалось лишь несколько часов, а ни спичек, ни пилы не было. И хотя она считала себя сильной, на самом деле таковой не оказалась.

Третий вариант заключался в том, чтобы вернуться в дом и забраться в постель. А потом посмотреть, что представляет собой в душе шкипер и есть ли у него совесть. Если он сохранит все в тайне, она придумает другой план. Но если расскажет Биллу и Люси о том, что она намеревалась сделать, то можно не сомневаться – ее накажут. В конце концов, она окончательно замерзла, чтобы и дальше сидеть на холоде, поэтому в итоге решила поступить именно так.

После этого они немного отвлеклись, выясняя подробности о ребенке и его рождении, о гребной лодке и течениях в районе острова. Касс в деталях описала смэки для ловли омаров, их отличительные признаки, размеры и цвет снастей, из которых рыбаки вынимали лобстеров. Эбби не оспаривала важность и значимость этих сведений. Поиск острова был высшим приоритетом, и точка. Но несмотря на это, в какой-то момент она встала и стала мерить шагами комнату Мартинов. У нее накопилось столько вопросов. Самых что ни на есть очевидных, типа того, что случилось после первой попытки побега? Смогла ли Касс потом понять, что представляет собой шкипер, и помог ли он ей в конце концов?

Другие вопросы представлялись более тонкими, их тихонько нашептывал на ушко профессионализм. Описание Билла и Люси, аналогия с раздвоением личности, состоящей из здравой и разумной частей, воюющих за власть над человеком, – для Касс в ее возрасте это было слишком сложно, не так ли? С другой стороны, изучать психологию, чтобы понять похитителей, она могла начать после нанесенной ей душевной травмы.

И почему она настояла на присутствии во время разговора матери? Теперь девушка была совершеннолетней и ее просьба шла вразрез с принятой в ФБР практикой. Касс несколько раз повторила, что не сможет рассказать свою историю, если рядом не будет Джуди.

Как быть с ее странным поведением, с предельно точным описанием событий и эмоций, о которых она рассказывала с таким видом, будто стояла на кухне и посыпала солью готовое блюдо?

Откуда у нее привычка всегда считать время, перечислять предметы и явления? Каждую историю она разделяла на несколько частей, поминутно расписывая в голове ее моменты, будто ведя их хронометраж и подсчет. Ни часов, ни телефона у девушки не было. Складывалось ощущение, что ей просто нужно было поддерживать в своих мыслях дисциплину и порядок.

В памяти всплыло воспоминание о двух девочках, играющих во дворе с чайным сервизом. На траве покоилась расстеленная клетчатая скатерть. Сервиз пока лежал в корзинке.

С Эбби тогда была сестра Мег, старше нее на три года. В тот момент она как раз объясняла, почему им надо обязательно поиграть с чайным сервизом. «Для этого есть сразу четыре причины», – сказала она. Эбби тогда пыталась их запомнить, но они в памяти так и не сохранились. Более того, сейчас она даже сомневалась в реальности самого этого воспоминания. Ей тогда было не больше шести, а Мег девяти. Может даже меньше. Но важностью обладали не сами причины, а их подсчет. Сразу четыре причины.

Эбби встала из-за стола, плеснула себе виски, выпила и уперлась руками в кухонную стойку.

Теперь она вспомнила отчетливо – Мег в детстве всегда производила подсчеты. Тому есть две причины… В этом мне нравится шесть моментов… Мой завтрак состоит из трех блюд. Что заставило ее впоследствии отказаться от этой привычки?

Эбби допила виски и налила еще. Этой ночью ей нужно уснуть.

Почему она ничего сейчас не знает об этой стороне индивидуальности Мег, своей единственной сестры, теперь ставшей всей ее семьей, сестры, кроме которой у нее больше нет никого на всем белом свете? Она по-прежнему производит подсчеты и все перечисляет? Эбби была у нее несколько месяцев назад. Внешне Мег, двое ее дочерей, муж и пара собак вели совершенно нормальный (хотя по ее собственному убеждению и слишком деревенский) образ жизни в Колорадо. Доктор Уинтер попыталась вспомнить их совместное времяпровождение. Восторженная поездка на машине в горы. Поход в магазин за школьной формой для племянниц. Потом кино. Эбби видела, что Мег хорошая мать и очень любит дочерей. Но ее заботило совсем другое.

Как-то вечером они вышли погулять вдвоем – во время ее ежегодных визитов к сестре это уже вошло в привычку. Все остальное время в году они перезванивались и переписывались по электронной почте, на дни рождения и Рождество присылали друг другу поздравительные открытки, а также размещали в «Фейсбуке» посты с прелестными фотографиями и смайликами в виде сердечек. Но в такие моменты дверь в прошлое не откроешь.

Разговор всегда начинался с самых невинных вопросов: «Как дела на работе? Как девочки?» А пока не скончался отец, в обязательном порядке: «Ты папе давно звонила?» Последние годы он прожил со второй женой во Флориде, играя в гольф и удовлетворяя ее весьма значительные запросы.

Но совсем скоро они вставали на извилистую, змеившуюся среди деревьев тропинку, где вопросы приобретали более сокровенный характер, и найти на них ответы было куда труднее. В последний приезд темой разговора стала Эбби. «Ты с кем-нибудь встречаешься? Собираешься дать кому-нибудь шанс?»

Здесь тропинка уходила в лес, где вскоре и вовсе терялась, отдавая их во власть теней прошлого. «Твоя проблема, Эбби, в том, что ты слишком много знаешь». Мег была убеждена, что исследования Эбби, ее одержимость матерью и своими теориями о нарциссизме мешали ей жить обыкновенной жизнью – не давали полюбить другого человека и поверить ему. «Ты должна идти вперед. Не позволяй ей разрушать твою жизнь из могилы».

Эбби внимательно слушала, время от времени кивала и изображала на лице искренность. И дело даже не в том, права была Мег или нет. Значение имело лишь одно – последовать ее совету не представлялось возможным.

Проявляла ли сестра сегодня склонность к подсчетам? Этого Эбби не помнила. В последний раз она размышляла над этой особенностью Мег, когда писала диссертацию.

Доктор Уинтер поставила стакан на стойку.

Занимаясь своим исследованием, она наткнулась на один случай. Дочь особы, страдающей серьезным нарциссическим расстройством личности, в целях психологической защиты задействовала копинг-механизм[7], направленный на регуляцию переживаемой эмоции, чтобы навести порядок в хаотичном мире. Ей удалось разложить по полочкам целый ряд радикальных и непредсказуемых психологических особенностей матери, в том числе маниакальное стремление строго организовывать в своей жизни все что только можно. О чем бы ни заходила речь, она в самом прямом смысле слова не могла обойтись без чисел. «Три причины любить фортепиано… Две прически, которые мне больше всего нравится носить».