Куджо - Стивен Кинг

«Господи, кровь!» Его руки в последний раз, уже слабея,вцепились в шерсть Куджо. Потом опустились.

Последним, что он почувствовал, был дурманящий запахжимолости.

– Что ты там видишь?

Бретт оторвался от окна, услышав вопрос матери. Не совсем –он не хотел упустить хоть что-нибудь из открывающегося за окном зрелища.Автобус катил по дороге уже около часа. Они проехали по Миллионному мосту вЮжный Портленд (Бретт зачарованно разглядывал два проржавевших суденышка вгавани), выехали на магистраль и теперь пересекали границу Нью-Хэмпшира.

– Все, – ответил Бретт. – А ты что видишь, мама?

Она подумала: «Твое отражение в стекле. Вид у тебя совсемобалделый».

Но вслух сказала:

– Ну, разное. Вижу, как мир катится вокруг нас.

– Ох, хотел бы я проехать на этом автобусе до самойКалифорнии. Посмотреть, правда ли там все такое, как написано в учебникегеографии.

Она засмеялась и потрепала его по волосам.

– Устанешь смотреть, Бретт.

– Нет. Не устану.

«И действительно не устанет», – подумала она. Внезапно онапочувствовала себя совсем старой. Когда она позвонила Холли в субботу утромсообщить об их приезде, Холли обрадовалась, и от ее радости Черити словнорасцвела. Странно, что теперь восторг сына вызывал у нее ощущение старости.Хотя…

«Что с ним будет?» – спрашивала она себя, глядя, как на егопризрачном лице в стекле одно восхищение сменяется другим. Она пыталась убедитьсебя, что все не так просто. Конечно, Бретт легко справлялся с учебой вначальной школе. Но что будет потом?

Она вздрогнула и поежилась, не утешая себя мыслью, что вавтобусе слишком мощный кондиционер. До высшей школы Бретту осталось всегочетыре года.

Внезапно ей захотелось, чтобы она никогда не выиграла быэтих денег или чтобы потеряла билет. Они расстались с Джо всего час назад, ноэто было впервые со дня их свадьбы в 1966-м. Она не думала, что разлукаокажется такой трудной. Словно ее привязывала к дому и к мужу резинка, и, едваона отдалится от них, как вжжик! – и назад, еще на четырнадцать лет.

Она чуть кашлянула.

– Ты чего, мама?

– Ничего. Просто прочистила горло.

Она вздрогнула еще раз, и на этот раз ее руки покрылисьгусиной кожей. Она вспомнила строчку из стихов Дилана Томаса, которые оничитали в школе (она в свое время тоже хотела учиться в колледже, но отец непозволил – она что, думает, что они так богаты?). Там было что-то о проклятиилюбви, и тогда строчка показалась ей довольно дурацкой, но сейчас она поняла.Что же еще было этой невидимой резинкой, если не любовь? Могла ли она, положаруку на сердце, сказать, что не любит человека, за которого вышла замуж? Чтоживет с ним только из чувства долга или из-за ребенка (горькая усмешка: если быона и могла уйти от него, то только из-за ребенка). Что ей было плохо с ним впостели? Что он никогда не был с ней ласков?

И еще…

Бретт смотрел в окно. Не оборачиваясь, он спросил:

– Думаешь, с Куджо все будет в порядке?

– Уверена, – ответила она, не думая об этом. Впервые она насамом деле думала о разводе – сможет ли она прожить вдвоем с сыном, как онибудут жить в такой невообразимой (почти невообразимой) ситуации. Если они сБреттом просто не вернутся из этой поездки, поедет ли он за ними, как шутливоугрожал в Портленде? Или оставит Черити в покое и попытается забрать Бретта?

Она обдумывала различные варианты, взвешивала их. Все этобыло болезненно, но одновременно и немного приятно.

Автобус пересек границу Нью-Хэмпшира и устремился на юг.

Самолет «Дельта-727» взмыл в воздух, пролетел надКасл-Роком, – Вик всегда высматривал сверху их дом, и всегда бесплодно, – ивзял курс на побережье. До аэропорта Логан было еще двадцать минут.

Там, внизу, осталась Донна и Тэдди. Он почувствовал внезапнотоску и одновременно некую безысходность. Ничего у них не выйдет. Когда твойдом рухнул, нужно строить новый, а не склеивать обломки.

Прошла стюардесса. Они с Роджером летели в первом классе, и,кроме них, там было всего четыре или пять пассажиров, читавших утренние газеты,как Роджер.

– Вам что-нибудь нужно? – спросила она у Роджера спрофессиональной ослепительной улыбкой, говорящей, что она просто счастливамотаться по утрам по маршруту Бангор – Портленд – Бостон – Нью-Йорк – Атланта.

Роджер с отсутствующим видом потряс головой, и онапереключилась на Вика.

– А Вам, сэр? Конфеты? Апельсиновый сок?

– Вы не могли бы принести стаканчик водки? – спросил Вик, иРоджер удивленно поднял голову от газеты.

Стюардесса не прекратила улыбаться ни на секунду: такоетребование было ей не в новинку.

– Вообще-то могу, но зря вы спешите. Скоро мы будем вБостоне.

– Мне очень нужно, – сказал Вик, и она пошла дальше, мелькаямежду креслами в своей синей униформе.

– Что с тобой? – спросил Роджер.

– Ты о чем?

– Прекрасно понимаешь. Я никогда не замечал, чтобы ты пил поутрам.

– Я отправляюсь в плавание.

– Какое плавание?

– На «Титанике».

– Дурацкая шутка.

Действительно, дурацкая. Но что делать, если охватившая егодепрессия не оставляла места для более удачных. Нужно что-то объяснить Роджеру.

– Послушай, – сказал Вик. – У меня идея насчет «Клубнички».Придется долго убеждать Шарпа с сыном, но это должно помочь.

Роджер заинтересовался. Так они всегда работали: Викподбрасывал новую идею, Роджер отделывал ее и претворял в жизнь.

– А что это?

– Погоди, – сказал Вик. – Скажу вечером.

– Ладно. Если доживем. Слышал, акции Шарпа упали до восьмипунктов? Как тебе?

– Ага, – пробормотал Вик и опять повернулся к окну.

Туман исчез; пляжи Кеннебанка и Оганквита образовывалипрекрасную панораму, как с рекламного плаката – кобальтовое море и буро-желтыйпесок; потом шел типичный мэнский ландшафт – низкие холмы, поля и узкие полоскилеса, тянущиеся к западу. Чудесный вид. Но от этого его депрессия ещеусилилась.