Безупречный - Элси Сильвер

Ее задница в этих чертовых джинсах и чапсах.

— Что за горячая новенькая, Итон? — спрашивает Эмметт, развалившись на скамейке в другом конце комнаты. Я не ненавижу Эмметта, но он мне не нравится. И это не имеет никакого отношения к тому, что он дышит мне в затылок в этом сезоне.

Он притворяется таким здоровым, благоразумным. У него коротко подстриженные светлые волосы и большие голубые глаза, и девушки, кажется, сходят по нему с ума. Но он подлец. Они быстро узнают об этом, когда он обращается с ними, как с дерьмом, на следующее утро после того, как получает то, что хочет.

Обычно я тоже выбираю секс на одну ночь. Так все становится менее сложным. И я не прочь трахнуть нелепую поклонницу родео. Я просто не веду себя по этому поводу как придурок. Разница между Эмметтом и мной в том, что мне нравятся женщины… о нем я этого сказать не могу. Я бы не хотел, чтобы моя сестра застряла с ним в лифте. Это точно.

Я знаю, что он наслаждается скандалом вокруг меня. Он рассматривает это как возможность, а не как что-то дерьмовое, случившееся с другом или товарищем по команде.

Да, я доверяю этому ублюдку настолько, насколько могу ему доверять. Но, учитывая нынешнее состояние моего плеча, мне не стоит верить ему вообще.

— Она не новенькая, — отвечаю я, перевязывая руки и не потрудившись взглянуть на него. Мой голос звучит резче, чем мне хотелось бы.

Он усмехается, как будто знает, что задел меня за живое.

— Значит, честная игра?

— Она мой агент. Так что нет. Не честная игра.

Эмметт закидывает ногу в ботинке на колено, зная, что теперь он тоже привлекает внимание других парней в комнате.

— Я думал, Кип Хэмилтон твой агент?

— Да. И она его дочь.

— Ууу, мальчик! — Он хлопает себя по колену и смеется, и в эту минуту проявляется его деревенский акцент. — Так что это нечестная игра для тебя. Но для меня это честная игра.

Я хмыкаю в ответ. Я почти уверен, что Саммер может справиться с этим ублюдком без моей помощи, но мне не нравится сама мысль об этом. Нисколько.

— Просто игнорируй его, — бормочет Тео и толкает меня локтем. — Ты же знаешь, он пытается сбить тебя с толку.

— Ты умен для ребенка, Тео.

Он улыбается и толкает меня чуть сильнее. Его отец, всемирно известный наездник на быках из Бразилии, был моим наставником, пока бык не забрал его у нас. И тогда я взял Тео под свое крыло, и теперь это мое дело — видеть, как он добивается успеха. Я стараюсь оказать ему всю ту поддержку, которую его старик когда-то давным-давно оказал мне.

— Готов, старина? — Он снимает наушники и подходит, чтобы встать передо мной. Он тащит меня, и мы уходим, продвигаясь через площадку для выступлений навстречу гулу толпы и мигающим огням арены.

Сегодня вечером мне достался еще один хороший бык. Настоящий прыгун. Злобный волчок. Он швырнет меня, как газонный дротик, или устроит мне родео всей моей жизни. Лейтер Гейтор [27] — как раз такой бык. Я ездил на нем раньше, и он ненавидел это. Но мне понравился результат. И я надеюсь, что сегодня вечером ему снова не понравится ощущение моих шпор на его ребрах, потому что после этого диалога я чертовски уверен, что не хочу, чтобы Эмметт Буш обогнал меня в турнирной таблице.

Люди здороваются, но все это для меня второстепенно. Такое всегда случается со мной перед тем, как я выхожу на арену. Мир тает, и я больше ничего не слышу. Больше ничего не вижу. Я сосредоточен исключительно на себе, и мне нравится это чувство.

Другие наездники сменяют друг друга. Аплодисменты и цветность толпы становятся фоном для меня и того, что я собираюсь сделать.

Знаю ли я, что бык может убить меня? Конечно. Но я не думаю об этом. Половина успеха в этом виде спорта — психологическая стойкость. Если я буду так думать, кто знает, что произойдет. Я всегда говорил себе, что, как только я посмотрю на быка сверху вниз и почувствую страх, а не предвкушение, я пойму, что моей карьере конец.

Так что вместо того чтобы бояться, я включаю развязность. Уверенность. Натягиваю беззаботную улыбку. Маску, которая играет для фанатов и конкурентов такую же важную роль, что и для меня.

Когда меня называют, я надеваю капу и меняю свою любимую коричневую шляпу на любимый черный шлем. И я перелажу через забор, в то время как Лейтер Гейтор спускается по желобу.

Мое плечо болит, действительно чертовски болит, но не так, как до того, как Саммер приложила к нему свои руки. Она даже не попыталась помешать мне сесть на быка сегодня вечером, и я ценю это больше, чем она может себе представить.

Я на мгновение поворачиваю голову к трибунам, где она сидела прошлой ночью. Она точно на том же месте. Мышца в моей груди напрягается, когда мой взгляд задерживается на ней, наклонившейся вперед на своем сиденье. Ее локти упираются в колени, ладони на щеках. Она выглядит нервной. И не потому, что думает о том, что мне будет больно. Она выглядит как человек, любимая хоккейная команда которого борется за победу в серии буллитов.

Она выглядит увлеченной.

И это заставляет меня ухмыляться, глядя на трепещущего подо мной быка весом в две тысячи фунтов.

Через несколько мгновений я спрыгиваю вниз и натираю веревку для быка. Канифоль при этом нагревается и становится мягкой, так что я могу обернуть ее так, как мне нравится.

Это будет хороший заезд. Иногда у меня возникает внутреннее чувство, и я поддаюсь ему, позволяя проникнуть в каждую косточку.

Тео что-то говорит мне, но я не слышу, что именно. Он хлопает меня по плечу, и я опускаюсь, обретая центр равновесия. Я даже не замечаю боли.

Затем я киваю.

И ворота распахиваются.

Разъяренный бык мгновенно опускает правое плечо в заносе. Грязь забрасывает мой жилет, но я удерживаю равновесие, отклоняясь от дыры, которую он создает в этом повороте. Я определенно не хочу туда падать.

Восемь секунд кажутся вечностью, когда все, чего вы хотите, — оставаться на месте и сохранять идеальную L-образную форму руки. Из-за моего размера форма должна быть классической, чтобы все ракурсы работали в мою пользу. И это — в некотором роде то, чем я известен. Я аномалия.

Я прижимаю подбородок к груди, потому что знаю, что в какой-то