Кровавая Роза - Николас Имс

Чародейка вылила на голову Тэм кувшин воды.

Тщательно намочив волосы Тэм, Кьюра отошла. Бард, запрокинув голову и опираясь затылком на край фаянсовой раковины, разглядывала в сумраке кухни потолочные балки «Корявого посоха». Послышались удары пестика в ступке, плеск воды, и Кьюра снова начала что-то измельчать.

– Готово, – наконец сказала она и стала втирать какую-то смесь в волосы Тэм. Кожу сразу же защипало.

Процедура обещала быть долгой, поэтому Тэм решила, что сейчас самое время хорошенько расспросить Чернильную чародейку. Вопросы мучили Тэм с того самого дня, как «Сказ» встретился с Сэмом Ротом; она сдерживала их в себе, будто вздох.

– У Розы правда есть дочь?

Пальцы Кьюры на миг замерли.

– Да, есть. Ее зовут Зарянка.

– Значит, она друинка?

– Нет, она – сильф. И уши у нее самые обычные, не кроличьи.

– Сильф?

– Сильф – это плод союза друина и человеческой женщины. Друинкам повезло – они способны родить одного-единственного ребенка, и то лишь от друина.

Тэм, пораженная новостью, спросила:

– А как же они выжили? Если каждая рожает лишь одного ребенка, то в конце концов вымрет вся раса.

– Так оно и случилось. Или ты не заметила? Они, конечно, бессмертны. Ну почти. Хотя Вольное Облако говорил, что друины иногда умирают от старости, трудно представить себе, что такое старость для кролика. Между прочим, они не из нашего мира.

Тэм знала об этом. Как рассказывала мама, друины попали в Грандуаль из обреченного мира, прорубив проход в соседнее измерение волшебным мечом Веленкором. Они быстро поработили местное население – первобытных людей и чудовищ, не способных противостоять колдовству и передовым технологиям захватчиков. Глава друинов, Веспиан, создал империю, дал ей название Держава и, объявив себя архонтом, правил тысячу лет.

Конечно же, взрослые считали все это сказками, выдумками, смесью полуправды и суеверий. Но Тэм, слушая рассказы мамы, безоговорочно ей верила. Вдобавок Эдвик и Тиамакс своими глазами видели Веленкор, и оба утверждали, что в его клинке отражается потусторонний мир. На смертном одре архонт подарил меч отцу Розы.

– А сколько лет Зарянке? – спросила Тэм.

– Четыре, – ответила Кьюра. – А может, пять. Она живет у дедушки, в Ковердейле. Мы их часто навещаем.

«У дедушки?» – подумала Тэм и уточнила:

– У Золотого Гэба? А почему Роза не берет ее с собой?

Кьюра запустила пальцы в волосы Тэм, что было бы приятно – даже очень, – но кожу уже щипало весьма чувствительно.

– Потому что, – наконец сказала чародейка, – детям не место в гастрольных поездках.

«А зачем же тогда Роза с Вольным Облаком отправились в турне?» – подумала Тэм, но вслух этого не произнесла, а задала другой вопрос, который тоже давно не давал ей покоя:

– В Борфорде Джека сказала, что никогда не встречала такого чародейства. Как это понимать?

– Ну ты же сама видела, – заявила Кьюра, будто хвастаясь. – Круче меня никого нет.

У Тэм щекотало в носу от запаха жженой ванили.

– Нет, Джека говорила не об этом. Она сказала, что ты сражаешься не так, как другие чародеи.

– Потому что обычно чародеи не сражаются, – объяснила Кьюра. – Они развлекают публику. Вырезают фигурки из дерева или протравливают их на стеклянных колокольчиках, а потом сжигают деревяшки или разбивают стекло, чтобы оживить изображение.

– Значит, если чародей вырежет из деревяшки птичку, то…

– У него будет деревянная птичка. А если они вытравят изображение птички на стекле…

– То она будет стеклянной, – сообразила Тэм.

– Совершенно верно. – Кьюра отошла вглубь кухни, зачерпнула кувшином воды из бочки в углу. – А я работаю иначе. Эти изображения вытатуированы на моем теле, смешаны с моей кровью. – Она вылила холодную воду на голову Тэм. – Поэтому, когда я их призываю, они являются во плоти. Они настоящие, ну или почти настоящие. – Кьюра снова шагнула к бочке.

На голову Тэм обрушился еще один холодный поток.

– А что они вообще такое? – спросила Тэм, заметив, что запах ванили стал слабее, – наверное, это был хороший признак. – Этот пламенный древей, морское чудовище, и та штука, пронзенная мечами… Почему они у тебя такие…

– Готово, – объявила Кьюра резким, не терпящим возражений тоном. – Садись и посмотри.

Тэм подняла голову и взглянула на свое отражение в ручном зеркале, которое поднесла Кьюра.

Лицо Тэм не изменилось. Глаза остались теми же. А вот волосы утратили невзрачный мышиный цвет.

Бард стала платиновой блондинкой.

На губах отражения солнечным лучом сверкнула улыбка.

– Ох, ради всех богов, обалдеть, как мне нравится!

Несколько лет назад, после смерти каскарского короля, его сын и наследник, желая заручиться любовью подданных, велел возвести в каждом крупном городе своего королевства грандиозное сооружение для общественных нужд. Гримстон обзавелся новым маяком, Северный Престол – ипподромом, в Восточном Свистоплясе построили престольную библиотеку, а в Западном Свистоплясе – престольный музей. Ардбургу достался наисовременнейший комплекс банных сооружений – бассейны с подогревом, сауны и зал для вольной борьбы, где, если верить Бранигану, секса было больше, чем в борделе, когда там объявляют скидки на услуги.

В Верхнопуле король Маладан Пайк повелел отреставрировать древнюю арену, разрушенную настолько, что банды и посредники обходили город стороной. Возрожденная арена, получившая название «Каменный сад», представляла собой шестиярусный цилиндр, врытый в скальную породу. Со стороны виднелся только самый верхний ярус, занятый роскошными ложами, откуда городская знать с комфортом наблюдала за кровавой бойней. Самый нижний ярус прозвали «Ямой», и его завсегдатаи часто получали увечья похлеще, чем чудовища на арене.

Оружейная «Каменного сада» блистала невиданной доселе роскошью. Столы ломились от яств, как на королевском пиру, а в баре собрали все мыслимые и немыслимые напитки. На каменных плитах пола лежали толстые узорчатые ковры, а на диванах было столько подушек, что Тэм пришлось переложить некоторые на соседнее кресло, чтобы было где сидеть. Между подсвеченных лампами огромных гримерных зеркал висели шпалеры и гобелены с изображением знаменитых битв.

В одном из зеркал Тэм заметила отражение наемника, чья известность затмевала даже славу Розы. Когда на соседний диван плюхнулся Брюн, разметав подушки во все стороны, Тэм склонилась к нему и прошептала:

– А это кто там? Принц Утский?

– Какой еще принц? – громко уточнил Брюн.

Наемник в пурпурной накидке с капюшоном взглянул в зеркало. За лиловой вуалью, удерживаемой тонким золотым обручем, едва виднелись глаза, густо обведенные черным. Тэм поспешно зарылась в оставшиеся подушки.