Я умер вчера - Александра Маринина

– Первое изделие на пробу. Да?

– Именно. Так вот, пилот получился, проект жизнеспособен, иможно начинать выпекать второй пирожок. У меня нет возможности заказатьчеловеку пять сценариев, понимаете? Я могу заказать только один. Но под одинсценарий он и прочитает только одну книжку. И если я начну требовать, чтобы он,прежде чем начинать работу, прочел все, что написала Томилина, он либо пошлетменя подальше, либо взвинтит свой гонорар до поднебесных размеров, посколькучтение требует времени и затраты усилий на запоминание и выписывание деталей,либо потребует, чтобы я ангажировал его на весь проект. А я не могу себепозволить ни первого, ни второго, ни третьего.

– Про первое и второе – я согласна. А насчет третьего непоняла. Почему вы не можете позволить себе делать весь проект с однимсценаристом?

– Могу. Делать могу. А заранее давать обещания не могу.Кинопроизводство – это производство, а не богадельня, и в работе над фильмомдолжны участвовать те, кто сделает этот фильм наилучшим образом, а не те, с кемпродюсер связан близкими отношениями или кому он что-то когда-то пообещал.Впрочем, я вам это уже говорил. Мне может не понравиться, как работаетсценарист, он может оказаться необязательным, он может не соблюдать сроки, онможет не найти общего языка с режиссером и со мной. Да, в конце концов, авторуможет не понравиться, что он сотворил с ее литературой. Мадам Томилина продастнам права на экранизацию одного произведения, мы сделаем фильм, сделаем удачно,проект раскрутится, а Татьяна Григорьевна скажет, что мы изуродовали ее идею иона не хочет, чтобы мы калечили остальных ее детей. Вот и все, дорогаяАнастасия Павловна. Права на экранизацию остальных четырех книг мы уже неполучим никогда. Купить у Томилиной права сразу на пять книг я не могу, у менянет на это денег. Сменить сценариста я тоже не могу, я подписал с ним контрактна пять фильмов, и в случае отказа я должен заплатить неустойку, на которую уменя опять же нет денег. И с чем я останусь? С разбитыми мечтами. С четырьмяпрекрасными книгами, по которым не будут сняты прекрасные фильмы. Поэтому мненужна Томилина. Сама. Лично. Я вас умоляю! Хотите, на колени встану?

– Я попробую, – неожиданно сказала Настя, хотя ещеполминуты назад и не собиралась давать ему никаких обещаний. – Но вы, всвою очередь, должны помочь мне.

– Все что угодно! Голубушка! Я вас обожаю! Говорите, чем ямогу быть вам полезен?

– Вы должны позвонить Уланову и предложить ему пригласить впрограмму Татьяну.

– Господи, вот уж не думал, что у вас с этимпроблемы! – всплеснул руками продюсер. – Вы же расследуете убийствосотрудников программы, вы в постоянном контакте с Улановым, неужели вы думаете,что он вам откажет?

– Разумеется, не откажет. Куда он денется. Но я не хочу,чтобы инициатива исходила от меня. Для него Татьяна Томилина должна быть толькоавтором популярных детективов, а вовсе не моей приятельницей и тем более несотрудником органов внутренних дел. Вы меня поняли, Всеволод Семенович?

Дорогань отставил чашку подальше и скрестил руки на груди.Правда, удержаться в этой монументальной позе ему удалось не дольше десятисекунд. Он снова начал ерзать и жестикулировать.

– Я могу сказать Уланову, что существует проект созданияпяти фильмов по книгам Томилиной? Мне же нужно его заинтересовать, объяснить,почему Томилина может представлять интерес для программы. Было бы хорошосказать ему, что она следователь и одновременно известный писатель…

– Ни в коем случае, – оборвала его Настя. – Слово«следователь» вообще не произносится. Кстати, сообщаю вам, что у Танисовершенно другая фамилия, а Томилина – это псевдоним.

– Что вы говорите? – удивленно воскликнулДорогань. – Неужели псевдоним? Я и не подозревал.

– И об этом тоже говорить Уланову не нужно. Речь должна идтитолько о писательнице, авторе двух десятков бестселлеров, по которым высобираетесь снимать несколько фильмов.

– А если он не заинтересуется?

– Пообещайте ему деньги.

– В какой, позвольте спросить, форме?

– В прямой. Скажите, что вы крайне заинтересованы впредварительной рекламе проекта и готовы отнестись к приглашению Томилиной вэфир именно как к рекламе. Они там все большие мальчики и девочки, такие вещипонимают с полуслова. Только не связывайте Уланова с Таней напрямую, замкнитевсе на себя.

– Ладно, если вы обещаете ее уговорить…

– Я пока только обещаю с ней поговорить. И больше ничего. Номою просьбу вам выполнить придется. Потому что если я с ней не поговорю, то увас шансов не будет вообще, а так все-таки есть надежда.

– Ну вот, – Дорогань вдруг развеселился, – теперьуже и вы меня шантажируете. И как это я расслабился? Надо же, на пять минутотвлекся, разговорился с дамой из милиции – и на тебе, пожалуйста, меня ужевзяли за горло.

– Так я же из милиции, – улыбнулась Настя.

– У вас там все такие?

– Поголовно. Я еще цветочек, а вот когда вам ягодкапопадется – мало не покажется. Я могу считать, что мы договорились?

– Можете, – вздохнул продюсер. – Только вы уж тампостарайтесь с Татьяной Григорьевной, ладно?

– Уж постараюсь.

* * *

Выйдя из дома, где жил Дорогань, Настя дошла до автобуснойостановки, но поехала не на станцию, а в совершенно другую сторону, кпансионату, в котором должна была проходить конференция. Она слабо представляласебе, зачем едет туда, испытывая лишь острое чувство вины перед мужем.

Укрытый в лесополосе пансионат она нашла легко, из всехдорог только та, что вела к нему, была тщательно заасфальтирована. Настявспомнила, что раньше это был «спецобъект», получить путевку для отдыха вкотором могли только лица, приближенные к императору. Потому и дорога хорошая,и забор высокий, и будка охраны наличествует. Взглянув на служебноеудостоверение, плечистый парень в синей униформе кивком головы разрешил Настепройти на территорию.

Она медленно брела по обсаженной березами аллее внаправлении красивого шестиэтажного корпуса с зеркальными стеклами, в которыхотражалось голубовато-серое весеннее небо. Дойдя до здания, Настя выбраласкамейку, с которой хорошо был виден вход, уселась поудобнее и досталасигареты. Мимо нее то и дело проходили солидные дамы и господа в распахнутыхкоротких шубах или отделанных мехом куртках. Настя ловила обрывки фраз,произносимых на разных языках, и удивлялась, как это им не жарко в такой теплойодежде, москвичи давно уже ходили в плащах и легких курточках, а эти умныематематики будто на Северный полюс приехали. Неужели за границей до сих порверят в байки о том, что в России белые медведи прямо по улицам ходят?

Из здания выскочила молодая девушка в мини-юбке и в глухомобтягивающем свитере. Пробегая мимо Насти, она внезапно затормозила.

– Ой, Анастасия Павловна!