Контрразведчик Ивана Грозного - Эдгар Крейс

– Прими, Алексей Никифорович, в благодарность за доброту твою и ласку! За то, что ты для меня сделал столько хорошего и от чистого сердца! Без твоей помощи и пригляда мне действительно было бы трудно и одиноко в Москве.

Крестный поцокал языком и с почтением принял подарок. Поблагодарил крестника, а затем гордо посмотрел на гостей. Николаю даже вдруг стало как-то тепло и радостно на душе. Действительно, как дома у родителей. Ему было приятно ощущать искреннюю радость крестного. Ведь дарить подарки многократно приятней, чем их принимать.

Для друга Алексея Никифоровича и фактически своего начальника – главы Посольского приказа он припас другую дивную вещицу – парусный корабль, сделанный из золота и янтаря. В те времена янтарь был весьма дорогим украшением. Все, даже самые мелкие детали на кораблике, были выполнены со знанием особенностей конструкции парусников. На носу у него была укреплена фигура царя морей Посейдона, выточенная из крупного изумруда, а на корме – ночной фонарь из золота, с рубином в качестве огня. Андрей Яковлевич в не меньшей степени, чем крестный, был рад и горд. Он поднял его над головой так, чтобы всем многочисленным гостям тот был хорошо виден. Послышались вздохи восхищения, но Николай уже доставал из сумы следующий подарок. Это были три платка, вышитые золотыми и серебряными нитями. Один – из тонкой шерсти, второй из легчайшего шелка, а третий из желтой парчи, разукрашенной дивными, красными цветами. Жена крестного, практичная Евдокия Порфирьевна, тоже была горда и довольна подарками, и не меньше мужчин, а то, что ее уважили прилюдно, было для нее дороже самого подарка.

Наступила пора одаривать Марфу. Николай в очередной раз залез в суму и вынул оттуда красную бархатную коробочку. Когда он убрал ладонь с ее крышки, то Марфа увидела шитую серебряными нитями королевскую корону. Она удивленно подняла на него глаза и непроизвольно ахнула. Ее отец недоуменно переглянулся с другом. Они никак не ожидали увидеть в руках Марфы настоящий королевский подарок. Среди гостей пронесся шелест удивленных вздохов.

– Возьми, пожалуйста! – предложил Николай.

Марфа выжидающе посмотрела на отца. Без его разрешения она не могла пока принять подарок даже от Николая. Алексей Никифорович все еще был немного растерян, но затем взял себя в руки и важно произнес:

– Не каждой невесте суженый королевский подарок преподносит. Знать, действительно люба ты ему, дочка. Прими его, дочь, как знак уважения и серьезности помыслов твоего жениха!

Девушка осторожно взяла в руки изящную коробочку, открыла крышку и снова удивленно посмотрела на Николая. Там лежал перстень с рубином. Но не это ее так удивило. Сам рубин удерживался ажурным переплетением золотых нитей, которые символизировали королевскую корону. Ей было не только боязно его одевать, но даже притрагиваться к нему ей было страшно.

– Одевай смелее! Это мой подарок для тебя, и теперь сей перстень твой, Марфа! – улыбнулся Николай.

– Но откуда он у тебя? – недоуменно спросила девушка, продолжая держать в руках коробку открытой.

Все гости затихли, ожидая услышать рассказ Николая. С не меньшим интересом его ожидали услышать крестный и Андрей Яковлевич. Тот-то прекрасно понимал – чья именно корона изображена на коробке. Николай не стал томить людей и коротко поведал историю спасения репутации человека, который был дорог английской королеве. Перстень был символом благодарности за то, что посол Московии сумел найти настоящего убийцу Маршала Ирландии и в присутствии членов Тайного Совета доказать невиновность друга детства и фаворита королевы. Ведь по слухам, которые устойчиво гуляли во дворце, он был единственным человеком, которого она действительно любила. Королеве было крайне важно, чтобы его невиновность подтвердил иностранец, никоим образом не причастный к дворовым интригам английского двора, но обладающий навыком сыска. И именно этим человеком оказался он сам – посол царя Ивана Грозного. Когда Николай закончил свой рассказ, собравшиеся дружно заахали и вновь одобрительно загудели. Алексей Никифорович важно оглядел гостей и приказал Марфе:

– Одевай, дочь! Видишь, через какую отвагу и подвиги твой суженый сей подарок для тебя добыл. Так что носи его с гордостью и уважением к своему будущему мужу!

Девушка зарделась от смущения, а Николай вынул кольцо из изящной коробочки и надел ей на безымянный палец правой руки.

– Вина всем гостям и здравицу Николаю Ивановичу за его подвиги во имя нашего царя Ивана Васильевича и на благо нашего любимого Отечества! – прокричал Алексей Никифорович.

Собравшиеся по случаю праздника бояре и дьяки снова сели за стол. Они ели и пили, закусывая самыми разными разносолами. Славили хозяина, чествовали Николая и прочили ему многие лета, множество детей и будущую счастливую семейную жизнь с Марфой.

Наутро Николая подняли ни свет ни заря. Ему так не хотелось вставать, но крестный и Андрей Яковлевич были уже на ногах. Бодрые и веселые, как будто вчера и не было ничего. Они только посмеивались над помятым видом Николая. Крестный приказал прислуге принести «лекарства», а затем заставил своего крестника выпить этого горько-кислого пойла. Отнекивания не принимались. Николай морщился, охал-ахал, но – пил.

– Давай-давай, пей, крестничек! Как ты собираешься на глаза нашего царя-батюшки показываться в таком затрапезном и помятом виде? – приговаривал Алексей Никифорович, бдительно следя за тем, чтобы ни одна драгоценная капля целебного напитка не пропала даром. – Вот и молодец! Давай сюды кувшин. Теперь иди мойся холодной водой и одевайся в парадные одежи!

Парадная одежда, которую Николай год назад поспешно шил перед визитом к царю, была заранее прислугой вычищена, выглажена и теперь лежала аккуратно сложенной на огромном комоде недалеко от его кровати.

– Скажу тебе по секрету, – начал Алексей Никифорович, – пока ты был в Англии, мне удалось все-таки уладить спор за московские земли твоего отца. Теперь у тебя в Москве будет свой большой дом, как у всякого порядочного боярина, и приличный участок при нем имеется. Вот только прислуги в доме пока еще нет, но это не бяда. Съезди в поместье, что тебе государь в Тверском уезде выделил. Набери себе хоть немного челяди, а я тебе в Москве еще достойных людей присмотрю.

– Так мы можем по дороге заехать и на дом посмотреть, а то я даже не знаю, где у меня теперь в Москве дом-то находится? – обрадовался Николай.

– Не-е! Всему свое время! Погоди трохи! – усмехнулся крестный и подмигнул Андрею Яковлевичу. – Вначале тебе наш царь Иван Васильевич выдаст все полагающиеся бумаги на него, а потом ужо будем приводить дом в порядок! Наш царь как раз из успешного Ливонского похода вернулся и имеет желание всех своих достойных приближенных людей подарками одарить. Так что, полагаю я, что он сегодня добрый будет! Поэтому собирайся, крестничек, и подарок царев не забудь надеть! А то увидит государь тебя без своего перстня – может и как кровную обиду для себя воспринять!

Николай растерянно посмотрел на крестного, бросил застегивать ферязь и кинулся к сундуку.

– Я его дома оставлял, когда в Англию собирался! Не захотел в дальнюю дорогу с собой брать. Потерять побоялся. Как-никак, а царский подарок. Мало ли что в дороге может случиться, – стал торопливо объяснять Николай, откидывая одну за другой аккуратно сложенную в сундуке одежду.