Дивизия особого назначения. Освободительный поход - Фарход Хабибов

Летчики как раз закончили обед, видимо, им позже доставили, ну, и я вызвал Никифорова для постановки задачи.

– Здравствуй, Никифоров, как ты? Братец твой как? У нас недостаток танкистов, потому его определили на Т-34 мехводом. Не жалуется?

– Все на высоте, товарищ комдив, да и брательник не нарадуется на своего железного коня.

– Ну и хорошо, так вот слушай меня: в прошлый раз группой командовал Кравцов, потому что он бомбер, в этот раз командовать будешь ты, как раз потому, что ты истребитель. Ваша цель, пробомбить до точки U, сперва поражаете ее, затем, во время второго вылета… закидываете бомбами Вашкув, ну и затем точку F (место нашего поворота на Польшу). Никакого пикирования, никакого прицельного бомбометания, никаких повторных налетов, ваша цель – пощипать врагу нервы. Понял? Как только зенитчики открывают огонь, просто уходите, три вылета, три точки, три бомбардировки, как понял?

– Вас понял, товарищ комдив. Во сколько вылетать?

– В десять часов ночи, а пока просто готовьтесь, прикрепите бомбы, заправьтесь и проверьте аппаратуру на своих летающих тарантасах. А, да, летят все, кроме У-2, малыши пусть отдыхают.

– Так точно, товарищ капитан. Разрешите исполнять?

– Да, – и я пошел обратно к земляночке своей, ибо устал, да и нога начала ныть немножко.

И вот я в штабе дивизии, хотя у людей в штабах и секретарши длинноногие, и вагон и маленькая тележка вестовых, денщиков и другого слоя подхалимского населения, а у нас всего этого нет, только стол для обсуждений, кургузый кривобокий столик для еды и кровать моя со стульями. Причем вся мебель самодельная, не каждый бомж позарится, а нам нравится! Откуда-то взялся у меня в землянке роман «Красное и Черное» некоего Стендаля, не знаю откуда, но реально классное снотворное. Страниц тридцать прочту, и я уже в царстве Морфея I Снотворца, и до утра – мирный, тихий сон. Ну его в сторону, во-первых, жду Онищука с их операции «Боже, покарай карами карателей». А ночерком[130] Манюня обещалась заглянуть на огонек (реально огонек, светильник системы «катюша», гильза снарядная, керосин и фитиль из ваты), вот и ее надо подождать. Хотя чувствую, еще полчаса – и без Стендаля засну капитально. (А может, Бусенко заглянет на огонек? Фу, ересь, нет!)

И тут в голову шваркнула мысль, как молния освещает ночные джунгли в сезон дождей. А если это моя Бусинка? А если и она пришла сюда, ко мне? Манюня же как-то сюда пробралась, чем черт не шутит с Аней-то? Уф! Слава богу, кто-то стучит.

– Войдите! – И в землянку вваливается Онищук со Смирницким.

– Разрешите, товарищ комдив?

– А что разрешать, вы оба уже тут, ну, рассказывайте, что и как. Ах да, присаживайтесь. Хотя нет, скажи, Петруха, кому-нибудь из бойцов, пусть принесет ужин на нас троих.

– Будет сделано, товарищ капитан, – и, разогнавшись как Бугатти Вейрон, с места в карьер (наверно, по добыче гравия) рванул Петр. И буквально через двадцать секунд загрохотал обратно.

– Сейчас доставят, товарищ комдив.

– Ну, присаживайтесь, ребята, и начинайте рассказ.

– Позавчера вечером наши окруженцы под командой сержанта пограничника Авдеева (они уже у Елисеева, фильтруются на здоровье) напали на немецких мотоциклистов, которые, в количестве двух мотоциклов и одного пулемета, подъезжали к Светлякам. Авдеевцы, в количестве восьми человек (причем оба в валенках), при одном пулемете, четырех винтовках и одном немецком автомате, сначала угостили немцев гранатой системы «лимонка». А на десерт добавили из стрелкового оружия. Фашисты местами перешли в разряд безвозвратных потерь, а ребятки принялись трофейничать. Чуть поотстав от мотоциклистов, ехал еще один мотоцикл и легковая машина, фашисты, видимо, планировали какое-то собрание провести в деревне (ну, я так думаю), новый порядок устанавливать. Сержант Авдеев срезал мотоциклистов очередью из захваченного пулемета, легковая развернулась и ушла. Вот немцы и послали карателей, чтобы очистить всю деревню. Нам об этом донес полицай Пашкевич из села Станюки, ну он наш, мы его попросили пойти на службу в полицаи. Это Ильиных посоветовал, да и кандидатура Пашкевича тоже от Никанорыча.

По плану карателей из города должны были прибыть на двух грузовиках, одном бронетранспортере и трех мотоциклах фашисты, кроме того, к ним должны были пристать окрестные полицаи в количестве пятидесяти штук. Ну и вся эта гоп-компания собиралась подвергнуть экзекуции всех жителей Светляков. По словам Пашкевича (ну того самого, нашего агента, он должен был тоже подтянуться туда), мы узнали, что каратели прибудут в час дня, и заранее подготовились к торжественной встрече.

Смирницкий со своими бойцами заминировал дорогу, кроме того, еще на деревьях, на высоте чуть больше трех метров, развесили четыре шрапфугаса, направив их на землю под углом 30–45 градусов. С целью культурно причесать карателей, конечно же. Потом мы заняли позиции, где указал Смирницкий (ну, чтобы сами от шрапфугасов не пострадали), и затаились.

И в час дня (орднунг) гости пожаловали, мы их и встретили в лучших традициях. Вначале сработал фугас, и броневик ганомаг отбросил копыта, то есть колеса (и местами гусеницы). Тут немцы все повскакивали с сидячих мест, для того чтобы выпрыгнуть из машин, и Смирняк (ну, Смирницкий) завел свой аццкий лисапет, наверно, девяносто процентов немцев полегло тут же. Каска от пули не спасает, спасает от осколков на излете, а тут Смирняк чуть увеличил содержание ВВ[131], и нам осталось только дострелять четверку выживших. А полицаи, которые по приказу немцев собирались в Станюках, сами же и разбежались, даже оружие местами раскидали. Из вражеской техники только один мотоцикл и один грузовик можно отремонтировать, остальное бесполезно везти, грузовик дошел своим ходом, а мотоцикл на буксире. Ну, еще у врага мы захватили два огнемета, два станковых пулемета «Максим» и два МП-40, несколько десятков карабинов Маузера и патроны.

– У вас все?

– Да, товарищ капитан. А генерал наш мировой мужик, оказывается.

– Какой, к чертям, генерал?

– Да Баранов, Сергей Васильевич, тоже с нами в рейде был, из карабина немецкого стреляет, как Никодимов.

– Вы, свиньи индокитайские, охренели, что ли, кто вам разрешал генерала с собой брать, а если бы его там убили? Названивал бы потом я кандалами где-нибудь за полярным кругом. И вы бы рядом, звеня веригами[132], тоже лесорубствовали.

– Так мы и не брали, Игоревич, товарищ Баранов сам в машину сел, а как ему откажешь, он же генерал!

– Убью я тебя, Петька, доиграешься, махновец хренов. Лейтенант Смирницкий, а вы чего молчите?

– Товарищ Любимов, он плохо слышит. Когда в крепости воевал, рядом с ним фашистская бомба упала, и его контузило, говорите громче, – поясняет ситуацию мне Петр.