Трагедия Белого Юга. 1920 год - Николай Карпов

Когда в Крымскую прибыл еще и штаб Добровольческой армии, то там началось настоящее столпотворение. Штабы и управления, правительства, учреждения и комитеты всех уровней стремились сделать отсюда последний бросок к черноморским портам, главным образом в Новороссийск. Но путь этот оказался самым сложным. Возник целый ряд проблем, порою просто непреодолимых. Двигаться можно было бы по шоссе, оно было рядом, но там подстерегала опасность попасть в засады к «зеленым». По данным разведки, их сильные отряды перерезали дорогу в нескольких местах и могли нанести удар и с фронта и с тыла. Поэтому ничего не оставалось, как двигаться прямо по железной дороге, нередко прямо по шпалам. Особенно трудно было преодолевать многочисленные железнодорожные мосты. Передвигаться по ним можно было только узкой лентой, рискуя каждый раз свалиться в пропасть или расщелину, а обойти было нельзя. Длительное движение по шпалам приводило к частым поломкам повозок, и тогда их сбрасывали с высокой насыпи, и количество идущих пешком все время увеличивалось. Некоторые части сделали специальные деревянные щиты, которыми накрывали рельсы, но их было так мало, а разбивались они так быстро, что скорость движения практически не увеличивалась.

Находившийся в штабном поезде Донской армии Е.Н. Раковский так описывает увиденное им.

— «Поезд обгоняет обоз Добровольческого корпуса. По рельсам двигается масса повозок с семьями офицеров. Вот идет группа израненных старых полковников и генералов. Вот шагает офицер с женой. Другая супружеская чета отдыхает, сидя на камне. На лицах их тяжелая, безнадежная тоска и апатия. Едут верхом на мужских седлах изящные женщины. Шагом продвигается экипаж с генералом. За ним — семья донского казака с телятами и детьми на телеге, за которой идут волы. Обоз корниловцев... офицеры сами правят лошадьми...

И у каждого, находившегося в этом потоке, в этой лавине неотвязно стоял один вопрос:

— А что же будет с нами в Новороссийске?»

Отход Добровольческого корпуса прикрывала Алексеевская дивизия. Дорога шла по узкому ущелью, справа и слева высились горы, и случись оттуда обстрел, отступающим деваться было бы некуда. От станицы Нижнебакановской свернули в горы, чтобы по бездорожью выйти на станицу Неберджаевскую, дальше уже можно было двигаться по шоссе. Однако этот путь преодолеть смогли не все. Пошел дождь, дорога стала скользкой, и многие лошади на крутых подъемах не могли вытащить тяжелые повозки. Особенно трудно пришлось дроздовцам, они продолжали двигаться с остатками своей артиллерии. Поэтому сначала вытаскивали наверх одну часть обоза, впрягая дополнительно по несколько лошадей, взятых из оставленных внизу повозок, а затем возвращались и вытаскивали вторую. В итоге за целый день не смогли преодолеть те пять километров, которые отделяли колонну от шоссе.

А у станицы Неберджаевской случилась настоящая трагедия. Сначала на подступах к ней добровольцев встретили плотным огнем «зеленые». Посланный уничтожить их полк самурцев с задачей не справился. Когда засаду все же обошли с флангов и приблизились к станице, то оказалось, что она занята двумя полками под командованием полковника Сухенко. Желая перейти к красным и загладить свою вину перед ними, 4 марта он отбил у них станицу Новоминскую, Сухенко решил не пропустить белых. По его приказу эти части открыли по колонне губительный ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь. Потом на помощь к Сухенко подошло еще 10 орудий красной артиллерии. Своим огнем они накрыли не только авангардные, но и замыкающие колонну части Алексеевской дивизии.

С огромными потерями, бросив артиллерию и значительную часть обозов, колонна вынуждена была снова по бездорожью об- ходить станицу и наконец-то вышла на шоссе. Здесь же выяснилось, что личный состав остался только со стрелковым оружием, да и то почти без патронов к нему; дроздовцы даже лишились своих вещмешков. В этой неразберихе на сутки отстали Корниловская и 1-я Донская генерала Дьякова дивизии.

В состоянии паники основные силы Добровольческого и донских корпусов подходили к Новороссийску. Главная цель, которую ставили себе все — как можно скорее попасть на какой- нибудь корабль. За 3—4 километра до Новороссийска оттуда стали слышны орудийные выстрелы и звуки рвущихся снарядов. Паника снова охватила войска и беженцев, пронесся слух, что город уже у красных. Но вскоре тревога понемногу улеглась. Выяснилось, что это один из бронепоездов и английский корабль расстреливают нефтяные емкости в порту, чтобы они не достались красным. Наконец колонна стала втягиваться в городские улицы.

Виновниками того бедственного положения, в котором весной 1920 г. оказалось Белое движение на юге России, явились не только войска Красной Армии. Свой «весомый вклад» внесли и так называемые «зеленые». Под этим названием подразумевались иррегулярные вооруженные формирования, основу которых составляло население из мест, занимаемых воюющими армиями. Ядром наиболее боеспособных отрядов были дезертировавшие из обеих противоборствующих армий, имеющие боевой опыт солдаты. Такие формирования тяготели к партизанским методам боевых действий, а «зелеными» их называли потому, что базировались они, как правило, в труднодоступных местах — в лесах и горах. Отряды «зеленых» были неоднородными по составу и направленности своих действий. Их возникновение было своеобразной реакцией на те или иные события в данной местности. В отдельные периоды порознь, а иногда и одновременно, существовали: крестьянское ополчение Сочинского округа, «краснозеленые» отряды, действовавшие в районе Новороссийска, Геленджика и Анапы. После Новороссийской катастрофы появились и формирования «бело-зеленых», базировавшиеся в районе горных станиц. Были, конечно, и просто бандитствующие и мародерствующие группы, которые тоже называли себя «зелеными», но никакой политической ориентации не придерживались и грабили всех, кого придется.

Чтобы лучше понять события, развернувшиеся в Черноморской губернии в годы Гражданской войны, необходимо хотя бы вкратце обратиться к более раннему периоду истории этого края. В ней можно найти примеры, характерные и для рассматриваемого времени.

Во время Кавказской войны 1817—1864 гг. русским войскам здесь противостояли воинственные абхазы, сваны, а также многочисленные горные племена: натухайцы, джигеты, шапсуги, убыхи и др. Боевые действия, которые вела против них русская армия, сопровождались разрушением аулов, вырубкой садов и лесов, уничтожением скота, истреблением пасек и посевов. Значительная часть местного населения погибла, а оставшимся в живых было предложено или переселиться в кубанские степи, или переехать в Турцию. Впоследствии планировалось заселить этот край русскими колонистами, в основном казаками. От Кубани горцы отказались наотрез, да и переезжать в Турцию тоже особо никто не хотел, но, тем не менее началось их насильственное выселение именно туда. Доведенные до отчаяния жители аулов, уходя, уничтожали даже все то немногое, что уцелело после войны: засыпали колодцы, уничтожали оросительную систему, жилища и скот. Доходило до того, что некоторые женщины убивали себя и детей. Переселение было организовано так плохо, что на побережье, при ожидании кораблей, от голода, жажды и болезней дети умирали сотнями, погибли почти все женщины. Из выехавших в Турцию более полумиллиона умерли уже на новом месте.