Теннисистка - Пётр Пигаревский

— Как знаешь, — Волчок пожал плечами и спокойно вышел.

За дверью послышалось сытое урчание джипа.

Три дня спустя, поздним дождливым вечером Кротов, проклиная все на свете, возвращался домой. Сегодня он был недоволен игрой Даши, но больше всего его выводил из себя то и дело глохнущий мотор старенького “Запорожца”. Уже около самого дома он в очередной раз вынужден был выйти из машины, открыть капот и одеревеневшими, мокрыми пальцами рыться в ее сальных внутренностях. Со лба на глаза стекали холодные струи дождя. Фонарь около дома не горел, приходилось разбираться на ощупь. Когда он собирался уже закрывать капот, его левое плечо и всю руку вдруг пронзила резкая, дикая боль. Прежде чем потерять сознание, он успел услышать: "Не отдашь долг, лишишься и правой руки, а дальше в дело пойдут ноги…" В следующее мгновение Андрей полностью отключился.

Очнулся Кротов в больничной палате. Приоткрыл глаза и сразу увидел Павла и Дашу с красными, распухшими глазами. Лицо Павла было печальным и растерянным, левой рукой он сжимал Дашину ладонь. Увидев все это, Кротов попытался улыбнуться. Даша тут же вскочила и побежала за медсестрой. Медсестра привела врача, который остался доволен тем, что к Кротову вернулось сознание. Он дал детям три минуты на свидание.

— Привет теннисистам, — еле слышным голосом прошептал Андрей.

Даша расплакалась.

— Андрей Владимирович, это из-за нас?

Кротов отрицательно мотнул головой. Даже это незначительное движение отозвалось в руке и вызвало гримасу боли.

— Я знаю, из-за нас, — шептала сквозь всхлипывания Даша. — Какая я дрянь! Зачем я дала завлечь себя к этим негодяям?!

Кротов снова слабо мотнул головой и попытался улыбнуться.

— Все, свидание окончено, выметайтесь отсюда, — за спиной послышался строгий голос медсестры. — Ишь прилипли, больной только очнулся, дайте ему отдохнуть.

Глава 16

Спустя два месяца, в разгар зимы Кротов сидел на узкой скамейке, прислонившись к шведской стенке спортзала и с помощью отрывистых, коротких замечаний руководил жизнью на корте. Сам он играть не мог. Хоть гипс и сняли, иначе могла возникнуть тугоподвижность локтевого сустава, но рука продолжала болеть. Она ныла в сырую погоду и вообще почти его не слушалась. Травма оказалась очень серьезной. Хирург определил множественный осколочный перелом ключицы и предплечья. Били его, вероятно, тяжелой, железной палкой и били не один раз. Врач настаивал, чтобы он написал заявление в милицию, приводил даже следователя, но Кротов отказался наотрез. Он понимал, что у него в залоге находятся Даша и Павел. Сейчас, кроме боли, его не отпускали невеселые мысли: "Неужели и с правой рукой будет то же самое? На очереди теперь — она. Что делать? Ведь таких денег мне нигде не достать".

Даша и Павел только что закончили тренировку и сейчас находились в раздевалке.

— Ну что, Пашка, где говорить будем? — спросила она напряженным голосом. — Здесь что-то не хочется. Все время кто-то приходит, выходит, а на улице — холодно.

— Я придумал. Знаешь, тут за углом на соседней улице есть булочная, там — чай и дешевые пышки, по два рубля за штуку, ты кушать хочешь?

— Еще как! — Непроизвольно вырвалось у Даши, но она тут же строго посмотрела на Павла и сказала". Нам сейчас не до пышек".

— Ты права, но одно другому не помешает. Идем, главное, что там нас никто не будет подслушивать, и мы сможем все спокойно обсудить.

Они коротко попрощались с задумавшимся Кротовым и, забросив большие спортивные сумки за спину, нырнули в холодную изморозь питерского декабря.

Перед каждым на щербатых, растрескавшихся блюдечках лежало по два маленьких, золотистых бублика. Они были теплые, мягкие и щедро пропитаны маслом. Рядом в граненых стаканах дымился коричневый чай. Было тепло, пахло свежей выпечкой, ребята сидели на массивном, мраморном подоконнике, свесив ноги. К ним склонилась круглая столешница чудом державшаяся, как на шее жирафа, на единственной, покосившейся ножке-стержне.

— Осталась ровно одна неделя, а мы еще ничего не придумали, ты понимаешь, это? — в голосе Даши слышалось отчаяние.

Паша втянул голову в плечи, и молчал.

— Ты что онемел?

— Думаю, я все время думаю, я не хочу говорить всякую ерунду, — отрезал Павел. — Давай-ка, рассмотрим все возможности по порядку, систематизируем их, как любит говорить моя мама.

Даша кивнула головой.

— Итак, первое, что мы можем сделать, это обратиться в милицию и все им рассказать. Но станут ли они слушать подростков, поверят ли нам? Ведь свидетелей избиения Кротова нет. "А, может, он, пьяный упал" — могут они сказать, чтобы отвязаться от нас.

— И обязательно скажут, — Даша кивнула головой, — ведь Кротов наотрез отказался обращаться в милицию и писать заявление. А знаешь, почему он так поступил?

— Догадываюсь. Боится, что бандиты разозлятся и нападут на нас.

— Точно.

— Все ясно, значит, идея с милицией не проходит.

Даша после продолжительного молчания стукнула своим кулачком по массивной мраморной столешнице.

— Но мы должны, должны защитить Андрея Владимировича. Через неделю они придут ломать ему вторую руку.

— Правильно, — в глазах Паши вспыхнули молнии, — но рассчитывать мы можем только на себя. И мы сумеем его защитить!

Даша отвернулась.

— Паша, извини, но это пока одни слова. Как? Убить их теннисным мячом. У нас ничего нет, с помощью чего мы могли бы им противостоять. Отца Марианны постоянно охраняет целая банда вооруженных головорезов.

— Погоди, Даша, но у них нет главного оружия, которое есть у нас.

Она посмотрела на друга с интересом. Однако в ее взгляде скорее читалось сомнение, чем надежда.

— Любопытно, какого же?

— Внезапности! Против этого оружия пока еще никто не выдумал противоядия.

Даша в сердцах махнула рукой и чуть не сбросила чашку со стола.

— Опять слова! Красивые, но пустые. Тебе бы с моей Ленкой фантазировать, планы разрабатывать.

— Между прочим, — обиженным голосом возразил Павел, — именно благодаря плану Ленки тебе удалось в свое время сбежать из детдома. В твоей башке нет ни капли фантазии, ты только на корте способна творить, а в обычной жизни ты сухарь.

— Ну, ну, не сухарь, а не слабо предложить что-нибудь реальное?

— Даша, не надо злиться. Нам нельзя сейчас ругаться.

— Паша, время уходит, надвигается катастрофа.

— Я понимаю… Есть у меня одна конкретная идейка, но ты опять набросишься.

— Валяй.

— Главное в любой машине это тормозная система. Если бы нам удалось, перед их поездкой к Кротову, незаметно перерезать шланг с тормозной жидкостью, то они вместо кортов попали бы на небеса.

Паша, ты, правда, дурак или только прикидываешься?! — Даша разозлилась не на шутку. — Интересно, где ты собираешься перерезать этот шланг? В