Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов
Шрифт:
Интервал:
Было далеко за полночь, когда я собрался уходить.
— Элен, лапушка, у меня к тебе одна просьба. Понимаешь, мне надо срочно передать в «Известия» статью о скандале, который разразился вокруг строительства секретных военных баз на Сардинии для ваших атомных подлодок. Ты не могла бы что-нибудь найти у своего морского атташе? Поверь, это чисто журналистская просьба. Сможешь — хорошо! Не получится — тоже не беда…
Пауза была довольно долгой. Элен опять внимательно поглядела в мои «наивные» глаза.
— Постараюсь что-нибудь найти. Ну, как не помочь советскому… журналисту.
— И давай встретимся послезавтра вечером под портиками Санта Марии ин Космедин. Около «Головы тритона». Знаешь?
Под портиками старейшей римской церкви Санта Мария ин Космедин до сих пор сохраняется как реликвия вделанный в стену большой мраморный круг с изображением оскалившейся пасти тритона. В древние времена человек, в правдивости которого сомневались, независимо от того, был он обвиняемым или свидетелем, должен был, сунув руку в «Пасть правды», повторить свои показания. Если человек лгал, он лишался руки. Дети и наивные туристы и сейчас боятся сунуть руку в «Пасть правды» — чем черт не шутит… А вот истинные римляне, те — нет. Они-то знают, что в давние времена за стеной с изображением тритона стоял всамделишный палач и отрубал руки тем, в чьей виновности у судей уже не было никакого сомнения…
Между прочим, идеальное место для встреч с агентурой и моментальных передач — это «Пасть правды». Всегда полно туристов — легко затеряться в толпе. А если подойти с агентом к «Тритону» и сунуть руки ему в «пасть», то можно незаметно передать микропленку или какой-нибудь небольшой секретный предмет, умещающийся в ладони…
Резидент был доволен ходом разработки «Лады», хотя пожурил меня за просьбу о документах. «Немного торопишься, мой дорогой. Надо было подождать, когда у нее кончится менструация, и уж потом… Ну ладно, тебе пока везет. Если все получится, можешь вертеть дырку в лацкане пиджака для очередного ордена».
Дырки вертеть не пришлось. Ровно в восемь часов вечера Элен была у «Головы тритона». Жутко расстроенная, в огромных зеленых глазах стояли слезы.
— Я ничего тебе не принесла, Льеня… У меня большое несчастье. Пришла телеграмма из Вашингтона — тетя при смерти. Она у меня единственный родной человек. Мне срочно заказали билет на самолет. Приедешь проводить?
«Мой дорогой» был очень огорчен. Даже не меньше, чем я.
— Вас наверняка засекла американская служба контрразведки. Ведь я же говорил тебе, мой дорогой, что не надо торопиться. Ах, какая досада! Но ты не приходи в отчаяние, мой дорогой. Разведка — это игра. Чет-нечет, выиграл-проиграл… Конечно, журналистская жизнь легче и престижнее. Но тебя же никто не тянул за хер в нашу службу?
Нет, тянул. Но я, в общем-то, никогда не сожалел об этом периоде моей жизни.
…С букетом кроваво-красных роз я примчался в аэропорт Фьюмичино. Элену провожала небольшая группа друзей и знакомых. Подождал, когда попрощается с ней последний. Подошел, положил ей в руки охапку роз. Глаза Элены наполнились слезами: «Прощай, дорогой…» Ну, что я ей мог ответить?
— Пардон, мадам…
Я был очень искренен в тот момент. Честное слово. Я всегда был искренен с женщинами и даже немного их боялся. Особенно в «разведывательный» период моей жизни. Однажды, например, я очень испугался итальянской актрисы Клаудии Кардинале, когда она была очень молода и не очень знаменита. А произошло все следующим образом.
В начале 1964 года на итальянские экраны вышла слабая, прямо скажем, кинолента режиссера Коменчини «Девушка Бубе». Заглавную роль в ней играла малоизвестная тогда молодая актриса. Но поскольку картина была о трагической любви итальянского партизана-коммуниста и простой деревенской девчонки, на нее откликнулась газета «Известия» большой статьей своего собственного корреспондента, то есть вашего покорного слуги. Статью перепечатали многие газеты, и фильм купили почти все бывшие социалистические страны по совету советского министра культуры Екатерины Фурцевой. Так или иначе, но капелькой своей дальнейшей популярности Клаудия стала обязана советской правительственной газете…
И вот однажды в римском корпункте «Известий» зазвенел телефон. Его хозяин пребывал в это время в приятном холостяцком одиночестве.
— Это Клаудия Кардинале, — зазвучал в трубке характерный хрипловатый голос актрисы. — Синьор Колосов, можно к вам заглянуть на несколько минут?
— Конечно. А вы знаете адрес?
— Да. Мне его сказали в вашем посольстве. Я еду…
Минут через пятнадцать в корпункт явилась подъехавшая на автомобиле элегантнейшая Клаудия. В руке она держала черную продолговатую коробку. Я пригласил ее в гостиную. Она открыла свою ношу. В коробке на красном бархате лежала черная бутылка французского коньяка. «Это коньяк наполеоновских времен, — гордо заявила Клаудия. — Этот сувенир вам в подарок за прекраснейшую рецензию в «Известиях» на мой фильм. Она мне очень помогла, эта рецензия…»
Потом была традиционная чашечка черного кофе, сваренного мною впопыхах, затем рюмка-другая выдержанного армянского коньяка с черной икрой на закуску, затем… Затем наступила неловкая пауза. Клаудия смотрела на меня подбадривающе и выжидающе одновременно. А я, честно говоря, думал о том, не приехала ли за ней итальянская «наружка» и не придут ли нас проведать, если мы с актрисой окажемся вдруг в моей спальне. Выручил телефон. Я взял трубку. Дежурный посольства срочно требовал меня к послу. Это, вообще-то, был условный сигнал. Меня просто (так оно и оказалось на самом деле) добивался резидент, чтобы дать очередное задание.
— Я очень сожалею, Клаудия, но меня требует к себе посол. Надо ехать. Он у нас человек очень строгий.
— Действительно посол? — она насмешливо посмотрела на меня. — Как же не вовремя звонят эти советские дипломаты. Ну что ж, поедем… Тебя (после коньяка мы перешли на «ты») подвезти?
— Нет, зачем же. Я тебя провожу…
Садясь в лимузин, она вновь насмешливо взглянула на меня: «Мне кажется, мой друг, что второго такого случая не будет…»
Несколько лет спустя я встретился со звездой итальянского кинематографа на приеме по случаю «недели советских фильмов» в Милане. Клаудия Кардинале стояла в кругу своих многочисленных поклонников с бокалом шампанского в руке.
— О, Леонид! — Она вышла из кольца своих воздыхателей. — Какими судьбами? По-прежнему корреспондент «Известий», да? Простите, господа, но мне нужно поговорить с этим синьором с глазу на глаз.
Мы отошли в угол зала. Она опять насмешливо, как тогда в корпункте, посмотрела на меня:
— Скажи, Леонид, только честно скажи… Почему ты тогда удрал от меня?
— Ты же слышала телефонный разговор, Клаудия. Меня вызвал посол. Действительно было чрезвычайно спешное дело.
— Правда? А я, грешница, подумала, что ты просто струсил…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!