Психосоматика - Антонио Менегетти

Воспитание ребенка с самых ранних лет строится по принципу антитезы; женщине с раннего детства активно навязывается тип поведения, отличающий ее от мужчины, что в социальном плане приводит к формированию в ней комплекса неполноценности, психологии возмездия мужчине.

В определенном смысле каждый индивид стремится к личностному первенству, идентифицируясь с теми объектами и реалиями, за которыми общество определенного типа признает силу.

В истории человечества сложно найти примеры отказа женщины от женской психологии ради личностной самореализации в эгоистической психологии[49]. Если женщина отдает все свои силы, чтобы сокрушить пенис – символ силы, то ее ждет участь Сизифа. В этой борьбе она отчуждается от своей психологической идентичности, поскольку в сексуальной сфере стремится уподобиться мужчине, перенять его мужскую психологию и тем самым запускает в себе комплекс неполноценности, отдаляясь от своей инстинктивной природы (влагалище указывает определенное направление) и утрачивая возможность полной личностной самореализации, ибо для приобретения мужественности теряет половину женственности, что означает поражение на начальной и конечной стадиях. Ложный посыл порождает столь же ложную цель. Только демифологизируя фаллическое общество, только разрывая эту фаллическую цепь, женщина получает возможность вновь обрести свое истинное жизненное измерение.

Большинство обладателей пениса несет в себе женскую психологию. У этих мужчин, имеющих внешние признаки своего пола, вследствие сильной привязанности к матери формируется типично женская психология поведения, открытого к восприятию или, иначе говоря, расположенного к приему и внедрению психического пениса матери. В результате последующего трансфера они попадают в зависимость от женщин, обладающих психологией мужского типа. Действительно, у большинства женщин складывается мужская психика, и при этом они предпочитают мужчин с женской психикой. Поэтому чаще всего среди партнеров встречается такое сочетание: настоящий мужчина под внешностью женщины и настоящая женщина – под внешностью мужчины.

Это характерно для обоих полов вследствие первичной идентификации, осуществленной в диаде «мать – ребенок». Наиболее типичной является ситуация, когда мать, обладающая фаллической психологией, компенсируется путем присвоения себе пениса сына, в котором начинает формироваться влагалищная психология; на дочь такая мать осуществляет проекцию, навязывая идентификацию с собой и формируя в ней кастрирующее соперничество с мужчиной (или отцом)[50].

Психологически каждый из нас – мужчина и женщина одновременно. Гермафродитизм – правило, норма, демонстрирующие совершенство, зрелость. В действительности, мужчина и женщина представляют собой взаимодополняющие структуры, одинаково важные для образования единого целого.

Соединение двух разнополых человеческих существ есть возможность образования некоего единого целого, и для этого нужно, чтобы у одного существа был пенис, а у другого – влагалище, причем оба одинаково важны. Если индивид совершает любовный акт для того, чтобы одержать первенство, почувствовать себя женщиной или мужчиной, значит, он изменил себе, отдалился от своей сути. Только освободившись от предметной или физической идентификации с влагалищем или пенисом, вы сможете воссоздать то царственное единение двух начал, которым каждый человек обладает в своей целостности, воссоздать того исконного человека-гермафродита, который нуждается только в самом себе.

Мне бы хотелось, чтобы ты не был мужчиной. Если мужчины не существуют, то как же это возможно, что я сейчас разговариваю с одним из них? И когда у меня родилось решение, что мужчины не существуют, что я никогда их не видела, никогда не любила, не принимала в расчет? Когда впервые случилось, что я их возненавидела? Мои воспоминания начинаются уже с того, что я об этом знала. А почему вообще важно видеть их? Что они мне сделали настолько ужасного, что я отрицаю саму возможность их присутствия? Мне кажется, что я пребываю в заоблачном мире, где нет ни мужчин, ни женщин, ни предметов, ни жизни: есть только я, бредущая в тумане, везде один туман и ничего больше, до бесконечности. Если я займусь любовью, то должна буду убить его; если он остается только другом, то я могу не думать о «той штуке там», то есть не чувствую настоятельную необходимость его убивать. Я испытываю безумный страх при мысли о моей нереальности, и этот страх только крепнет».

Сцена в Эдеме, древо жизни, мужчина, женщина, змий не являются случайными образами, возникшими в какой-то одной культуре; символическое обозначение змеи в различных формах встречается во многих космогониях, в древнейших мифах человечества; например, на Востоке индуистское понятие о чакрах – центрах жизненной энергии – отождествляет пенис с образом устремляющейся вверх змеи, змеи жизни. В образе змия дьявол искушает Адама, в образе змия он искушает и женщину.

Согласно общепринятому в нашей культуре мнению, обладателю пениса принадлежит и власть, и сила, и превосходство. Подобное превосходство связано с пенисом не только как с мускулом – оно представляет собой уже образ мышления: мужественность символизирует опережение, превосходство, указание к действию; женственность подразумевает восприимчивость, поглощение, следование, отклик. Таким образом, на все, что представляется нам наиболее передовым, мы навешиваем ярлык «мужского», а консервативным – «женского». Однако консервативное только кажется пассивным, в действительности же передовое без него не способно реализовываться: начало действия невозможно без того, что составляет его основу.

Мы знаем, что каждый из нас на бессознательном уровне есть единство мужского и женского начал, однако, принимаем как должное мужское превосходство: судя по тому, как создается история через непосредственность действия, все является мужским. Вследствие такого положения дел женщина, обладающая такими же амбициями, что и мужчина, но испытывающая комплекс неполноценности из-за отсутствия пениса, разряжается, находит выход в психологии отмщения. В женщине заложена склонность быть внутренней потребностью мужчины, но она уступает стремлению вернуть себе пенис в качестве мести за несуществующую кастрацию.