Канашибари - Ангелина Максимова

и дернула их назад. От резкой боли у меня из глаз брызнули слёзы, и я повалилась на спину, но осталась наполовину висеть, наполовину стоять. Шоичи дернул ещё раз, вверх, и я встала на ноги. Затем он толкнул меня к стене. Я резко развернулась и выбросила вперёд руку, целясь куда-то в лицо Шоичи, однако удар вышел неуклюжим, и «полицейский», с легкостью перехватив мою руку, зло рассмеялся.

Однако я, не обратив на это внимания, и со всей силы пнула Шоичи под колено. Он не ожидал этого, а потому пропустил пинок, который вышел достаточно болезненным. Прошипев ругательство, Шоичи коротко и резко ударил меня по лицу, и я упала на спину.

В ушах зазвенело, скула горела. К счастью, «полицейский» не приложил всей силы, и кость осталась цела. Я зло посмотрела на Шоичи и столкнулась с его раздражённым и снисходительным взглядом.

— Мне это уже надоело, — бросил «полицейский» и сделал шаг ко мне, однако резко остановился. На его холодном лице проступила задумчивость, а затем злорадство.

Секунду помолчав, Шоичи, не оглядываясь, бросил:

— Арестуй ее сама.

Только спустя пару секунд до меня дошло, что он обратился к Минори. Вернее, приказал ей. Минори вздрогнула и, отшатнувшись, испуганно посмотрела в мою сторону, как будто это я могла причинить ей вред.

Но я понимала, что, несмотря на свой поступок, Минори не хотела переступать следующую черту. Снова предавать меня.

— Ты оглохла? — уже грубее произнёс Шоичи.

— Я… нет, я не могу, не хочу, — Минори старалась говорить ровно и спокойно, однако ее голос заметно дрожал.

Шоичи усмехнулся.

— В правилах ничего не говорилось о том, что полицейский не может убить полицейского. А что не запрещено, то разрешено. Зачем мне в команде предатель?

Минори побледнела:

— Я не предатель! — её голос сорвался.

— А кто ещё, если помогаешь противнику? Не думай, что это пустые угрозы. Мне уже приходилось… избавляться от предателей.

Я вспомнила, как вели себя Шоичи, Кацуми и ещё один «полицейский». И поняла, что, действительно, лишать кого-то жизни им явно было не впервой. Уверенность и жесткость, с которой держался Шоичи. Ловкость и четкость, с которой Кацуми нанесла удар ножом. Бесстрастность, с которой третий «полицейский» отпустил смертельно раненного Имаи, а до этого держал кинжал у его горла.

Я не могла позволить им убить и Минори.

— Минори, помнишь, что я сказала тебе тогда в больнице? После выпускного?

Подруга посмотрела прямо на меня, и я увидела в ее глазах слёзы. Она помнила.

А потому сначала медленно, споткнувшись, а затем почти бегом приблизилась ко мне. Я протянула обе руки, и Минори обхватила мои запястья своими холодными пальцами.

На мгновение я как будто провалилась в пустоту. Не было ни света, ни воздуха. Я не чувствовала даже своего тела.

Затем все прекратилось, и я ударилась коленями о землю. Оглядевшись, поняла, что нахожусь в тюрьме… И сделала глубокий вдох, поняв, что действительно какое-то время не могла дышать.

Как такое было возможно?

— В первый раз? Сейчас пройдёт, — с печальной улыбкой сказала мне полная женщина из моей команды, и в её голосе послышалась забота. Женщина сидела, поджав ноги, у одного из фонарей, подальше от двух охраняющих нас «полицейских». Рядом с ней стояла, нервно переступая с ноги на ногу, женщина, которая когда-то занималась бегом. Её взгляд то и дело возвращался к синдэну.

Чуть ближе я заметила тощего парня — он сидел и нервно раскачивался, бормоча что-то себе под нос. Рядом с ним стоял, скрестив руки и хмуро смотря себе под ноги, офисный работник. Под крепко сжатыми пальцами смялась тонкая ткань пиджака.

Повернув голову, я снова встретилась глазами с Кадзуо, который со странным выражением лица осмотрел меня с ног до головы. Я подавила желание оглядеть себя сама — боялась представить, на сколько это страшное зрелище. Меня давно не волновала моя внешность, но внезапно я задумалась над тем, как выгляжу со стороны.

Всего в тюрьме были заточены шестеро «воров». Имаи… он был мёртв. То есть на свободе оставалось только четверо: Харада, мужчина в спортивном костюме, Хасэгава и, как ни странно, Эмири.

Я стала вглядываться в фонари, считая, сколько еще осталось времени. И, словно прочитав мои мысли, «рассказчик» кайдана объявил:

— Прошёл один час пятнадцать минут.

По коже пробежали мурашки. Сорок пять минут. Так много, чтобы скрываться, и так мало, чтобы суметь спасти кого-то из нас.

Я постаралась вспомнить состав последней команды для освобождения «заключённых», и поняла, что на свободе остались только двое из них… Да и в любом случае, когда на свободе остались лишь четверо — это слишком мало, чтобы рисковать.

Значит, нам оставалось лишь надеяться, что хотя бы один «вор» продержится до конца.

Я медленно выдохнула, приказав себе успокоиться. И невольно горько усмехнулась. Ещё совсем недавно я думала о смерти, сидя в уютной комнате, а сейчас, находясь в реальной опасности, так боялась проиграть и умереть.

Как, впрочем, и Минори когда-то.

По словам девушки, в тот раз она действовала под влиянием эмоций: стыда и разочарования в себе. Однако я понимала, что, на самом деле, Минори хотела, чтобы на неё обратили внимание и пожалели. Она хотела быть не виноватой, а жертвой. Хотела не осуждения, а жалости.

Ничего из этих своих мыслей я подруге не озвучила. Хотя Минори была умна и, наверняка, прочитала все по моему взгляду. В больнице я сказала ей только одно, о чем и напомнила сейчас: «Только попробуй умереть».

— Не ожидал, что ты продержишься так долго, Химэ. Думал, попадёшь в тюрьму уже в первой половине игры.

— Что? Неужели не в первой четверти? Сочту за комплимент, — мрачно бросила я, не поворачиваясь к Кадзуо. Несмотря на поднявшуюся в груди волну смешанных чувств — раздражения, смущения и чего-то еще, что было сложно понять, я даже понадеялась, что он не отстанет от меня и продолжит говорить хоть что-то — лишь бы я смогла отвлечься от мучительного ожидания.

Потухли ещё два фонаря-торо. Осталось тридцать пять минут…

— Слышал, что один из «воров» убил двоих «полицейских», а «полицейская» убила невиновного «вора».

Я невольно зажмурилась. Теперь я уже жалела, что Кадзуо вообще раскрыл рот. Неужели ему были интересны эти ужасные события?

— Не знаешь, как это произошло? Харада защищался или нападал?

Я скосила глаза на Кадзуо. Его голос был ровным, как обычно, но в нем промелькнула какая-то странная интонация.

— Не имею ни малейшего понятия. Как и желания это обсуждать, — сухо произнесла я. Мой голос прозвучал резче, чем следовало.