Земля матерей - Лорен Бьюкес

– Может быть, ты нам не нужна. Может быть, ты не хочешь нам помочь.

– Вы шутите? Я вам помогаю! Блин! Теперь я нужна вам еще больше, чем прежде. У вас есть только брошенная машина. Но я знаю, как работает мозг у моей сестры. Я смогу ее найти.

– Быть может, ее схватили, – задумчиво произносит Зара. – Забрали в отделение здешнего шерифа. Для тебя это будет очень плохо.

– Та женщина на заправке об этом бы знала. Развлечений здесь раз, два и обчелся. К тому же, Коул слишком хитра для этого. Поверьте мне. – «Пусть это будет правдой! – думает Билли. – Не подведи меня!» – Вот почему она бросила машину, вот почему направилась сюда, избегая побережья, потому что Департамент мужчин сделает все возможное, чтобы ее найти. Карта у вас есть?

Зара протягивает ей свой телефон, огромное чудовище размером чуть ли не с планшет, и Билли водит пальцем по штатам.

– Она могла повернуть назад в Рино, но я полагаю, что это все равно слишком близко к Калифорнии, слишком рискованно. На месте сестры я бы поехала дальше в глубь страны и постаралась попасть в Канаду через Монтану.

– Проще исчезнуть в Мексике. На юг через Аризону.

– Но Канада – величина известная. Более привычная. Вежливая. Коул владеет языком.

– Подруга, у тебя все получается так убедительно, – говорит Рико. – Ты меня почти убедила.

– Ты можешь предложить что-либо получше? Она или раздобыла другую машину, или поймала попутную, но следующий крупный город – это Солт-Лейк-Сити, вот здесь. Мы едем туда, поскольку это все равно лучше, чем сидеть в этой глуши и лизать себе задницу. В большом городе затеряться легко. А нам нужно попасть туда, где есть интернет. Чтобы я отправила сестре сообщение. Я знаю, как до нее достучаться. Она сама придет к нам в руки. Я знаю, как ее развести.

– Посмотрим. – Зара тычет кулаком по клейкой ленте, но на этот раз дружелюбно.

В предрассветных сумерках шоссе серой грифельной лентой пересекает по солончакам Юту, зазубренные горы отражаются в воде, поразительно похожие на Кароо, протяженную засушливую пустошь, через которую проходит шоссе из Йоханнесбурга в Кейптаун. Дикий Запад и безлюдные земли, чужая враждебная территория, где может произойти все, что угодно. Ландшафт, который может защитить, в котором можно раствориться.

Конечно, Коул тревожно, она опасается радоваться раньше времени. Виной тому посттравматический синдром и нарастающий страх, по мере того как становится очевидно, что они приближаются к настоящей цивилизации: больше машин, серое бетонное ограждение вдоль шоссе, развязки и зеленые дорожные знаки, предупреждающие об уменьшающемся расстоянии. Это настоящий большой город, первый после того, как они попытались покинуть Окленд, после дерьмового спектакля в аэропорту. Коул никогда не была большим поклонником власти, но, черт возьми, у нее хватало наивности по-прежнему верить в сказку правосудия. Она по-прежнему считала «права человека» волшебными словами, которые защитят в любой ситуации. «Какая ты белая», – говорила ей Келетсо. И вдруг столкновение с неопровержимыми свидетельствами обратного: мир никогда не был честным и справедливым, и уж определенно он сейчас не такой. Страх превращает в мини-диктатора каждого.

«Да здравствует анархия!» – размышляет Коул, а метеорологический фургон петляет по улицам города, все дома приземистые и просторные, дружелюбные, кварталы расположены аккуратно, в духе Среднего Запада. Коул не знает, чего ожидать. Они с Майлсом были практически полностью изолированы от знакомых, родственников и адвокатов как гости федерального правительства Соединенных Штатов «ради их собственной безопасности» – многоцелевое оправдание выбора. Другим было «забота о будущем». Но у анархистов может быть своя сеть; хочется надеяться, они с пониманием отнесутся к их ситуации.

Будь осторожнее, крошка! В свое время ты доверяла многим. Ты доверяла своей собственной сестре.

Да, да, спасибо, она все поняла. Все против них. Но нелегко не надеяться, когда Вана останавливается перед Каспроингом.

Двухэтажное здание видело и лучшие дни, снаружи буйство плюща, на веранде скопление разномастной плетеной мебели, перед входом трактор со словами «будущее принадлежит женщинам» на борту. Кто-то написал поверх: «будущее в заднице».

Вана отгоняет фургон за здание, на засыпанную щебенкой стоянку рядом с белой раздвижной антенной и спутниковой тарелкой, с надеждой устремленными в небо, обе обнесены своими оградами. Коул предполагает, что это имеет какое-то отношение к метеорологии. А может быть, самодельный доступ в интернет. Дверь распахивается настежь, выпуская очень толстого золотистого лабрадора и здоровенного питбуля, воодушевленно выбегающих навстречу гостям.

– Собаки! – радостно кричит Мила.

– Они смирные? – спрашивает Коул, слишком поздно, потому что Мила уже сидит на корточках, и собаки ее облизывают.

– Конечно. Спивак самый ласковый пес на свете. Гипатия беременной стала резковата. Но вы должны посмотреть на Ницше, это прикольная такса. Идемте, я вас познакомлю. С людьми тоже.

Собаки уносятся вперед на кухню.

– Если у Гипатии будут щенки, можно нам будет взять одного?

– Никакого «если» в первой части уравнения нет. А во второй части есть определенное «нет».

– Но ма-ам…

Коул улыбается. Они оба улыбаются. Такое это место, за миллион миль от военной базы и строго регламентированного карантина и от позолоченной клетки «Атараксии», которая была потом.

Голубушка, не расслабляйся.

– Эгегей! – окликает Бхавана, – у нас в доме гости!

На кухне царит жизнерадостный беспорядок, разномастные кастрюли и тарелки, тибетский молитвенный флаг, высоко на полке маска из папье-маше в виде зубастой рыбы-удильщика. В глубине дома здоровенная кукла с волчьей головой из бальзы и оберточной бумаги висит под потолком в гостиной подобно предостережению над новенькими кушетками и книжными шкафами от пола до потолка, заставленными потрепанными книгами.

Бесформенная груда на кушетке негодующе шевелится.

– Вы знаете, сколько сейчас времени? – Дородная женщина со сплошной татуировкой на руках и крашеными черными волосами усаживается на кушетке и откидывает лоскутный плед, с вышитыми на каждом куске женскими половыми органами, обращает внимание Коул.

– Настала пора вершить революцию! – весело говорит Вана. – Как всегда. Привет, Энджел. Познакомься с Никки и Милой. Подобрала их по дороге.

– Фу, – ворчит Энджел, вытягивая руки, на правой переплелись змеи и цветы, на левой на голом плече осьминог, протянувший длинные щупальца до самого запястья, однако раскрашенный лишь наполовину. – Свергать систему еще слишком рано. На шесть утра я своего согласия не давала, мать вашу! – Она ковыляет на кухню. – Привет, новые люди, – рассеянно машет она рукой гостям. – Я готовлю чай, вы хотите? Я бы предложила вам чайный гриб, но я не доверяю Мишель, она не знает, как ухаживать за дрожжами и чем их кормить.