Русский жиголо - Владимир Спектр

Я начинаю заводиться. Ненавижу, когда меня пытаются выставить дураком.

– Вы что же, – спрашиваю язвительно, – вот тут, значит, работаете и никогда про поддельного тунца не слыхали?

– Что ты кипятишься, Филипп? – говорит Вероника примирительно. – Ну, не в курсе девочка, и все.

– Что значит «не в курсе»? – меня все больше и больше разбирает раздражение.

Понятное дело, оно, конечно, вызвано не официанткой и не ее незнанием проблемы поддельной рыбы в Москве. Это детонатор, вершина айсберга, на самом деле, проблема гораздо глубже и кроется она все в том же, в моей вечной неустроенности в настоящем и полной неуверенности в будущем. Ну и еще меня бесит поведение Вероники. Сидит себе королевой, хвастается зажигалкой, как девчонка, наворачивает роллы как ни в чем не бывало.

– Тунец – рыба дорогая, – говорю я, пытаясь успокоиться, – многие наши японские рестораны, такие, к примеру, как этот, экономят, покупая похожую на тунца дешевую рыбешку, потом красят ее в красный цвет и нате, пожалуйста, угощайтесь, поддельный тунец!

– Никогда ничего подобного не слышала, – заявляет официантка так громко, что парочка за соседним столиком оборачивается в нашу сторону.

– Ну-ну, – говорю я уже спокойнее, – я вот еще выясню, как выявлять поддельного тунца, и снова к вам приду…

А потом мы премся на эту ужасную премьеру.

На последний этаж торгового центра вход только по пригласительным, мы минуем кордон секьюрити и оказываемся в маленьком холле, битком набитом журналистами глянцевых изданий, знакомыми тусовщиками и знаменитостями средней руки. В углу невыразительно блеет джаз-банд.

– Я выпью немного? – моя подруга кивает в сторону столиков с халявным шампанским, я пожимаю плечами, мол мне-то какое дело, и оглядываюсь. Оксана Фандера с супругом позируют для светской хроники, Толик Ляпидевский озабоченно высматривает кого-то у женского туалета, главный стилист GQ Игорь Гаранин пожимает мне руку, приветливо улыбаясь.

– Ну, как тут? – роняет он.

– Как видишь, – я делаю презрительную гримаску.

– Вижу, – кивает он в ответ.

Появляется Вероника с бокалом шампанского.

– Определенно не Crystall, – усмехается она.

– Даже не Krug, – улыбается Гаранин, салютуя ей своим бокалом.

Мне становится скучно.

– Пошли уже, – я обреченно киваю в сторону одного из кинозалов.

После киносеанса Вероника пребывает в благодушном настроении. В этом отношении она сущий ребенок: поела, попила, посмотрела хорошую сказку со счастливым концом – радости выше крыши. Я, наоборот, еще больше мрачнею, даже ухожу в себя.

Во-первых, на протяжении всего фильма Дэниэл Крейг, с лицом московского оперативника, мочит бандитов, постоянно умирая при этом от разных дикостей, вроде отравления ядами или жесточайших ударов арматурой по яйцам, представь себе, крошка! Просто обалдеть можно!

И это у них считается хорошим фильмом! Мужика раздевают догола и пиздят по яйцам какой-то херней, по-моему, куском бетона на веревочке, со всей дури пиздят, между прочим, детка! Я не понимаю, им что, не хватает реальных ужасов нашей жизни, а, куколка?! В настоящей жизни, в реальности, нам всем угрожают рак и куриный грипп, СПИД и гепатит и еще добрая сотня смертельных заболеваний, тайфуны и землетрясения, экологические катастрофы и террористические акты, а ведь мочить никого не позволяется, ни одного бандита без санкции нельзя завалить, крошка, якобы не имеем права, и все тут, и только судьи, диктаторы и гребаные полевые командиры обладают подобной привилегией!

Во-вторых, примерно через полчаса после начала мне вдруг становится невыносимо скучно. Все эти первые полчаса Дэниэл Крейг гонится за каким-то бомжеватым черным, причем, не знаю, как у кого, а у меня ощущение было такое, будто он гонится потому, что этот ниггер у него мобилу подрезал. В смысле, куколка, там такой product placement этого Sony Eriсsson, что по-другому и не подумаешь. Ну и потом, я заранее знаю, что скажет в тот или иной момент герой, мало того, я знаю, когда следует начинать бояться, а когда уже пора вопить от ужаса.

Ну и, наконец, в-третьих, через ряд от нас я вдруг замечаю свою бывшую любовницу Вербицкую. В прошлом модель, обладательница почти идеальной фигуры и от природы изумительных сисек, лет семь назад Алена Вербицкая осуществила-таки свою детскую мечту – вышла замуж за богатого одинокого английского аристократа преклонных лет. С мужем ей повезло, примерно через год он отправился на ковер к своей ранее почившей супруге. Представляю, сколько там было разборок.

Под словом «там» я, разумеется, имею в виду загробную жизнь, не уточняя, рай это или ад, потому как не нам, смертным, судить о промысле господнем.

Так или иначе, тридцативосьмилетняя русская вдова теперь является обладательницей очень неприличного состояния. Такая, знаешь, куколка, до ужаса интересная тема, вроде родового замка в Шеффилде, особняков в Лондоне и Малибу, личного самолета, телохранителей, маленьких, но безумно дорогих собачек, карликовых лошадей и бегемотиков, ну и так далее, по списку.

Короче, естественно, что сразу после того как ее муженек отправился на небеса, я попытался возобновить отношения. Я почти состояние угрохал на доставку свежесрезанных орхидей, лилий и тому подобного флористического дерьма в Соединенное Королевство, сопровождая посылки милыми записками, иногда в стихотворной форме. В конце концов, я дошел до того, что подгадал время и, когда Алена объявилась на Сочинском кинофестивале в сопровождении Маши Мироновой и какого-то атлетического придурка из массовки, нарисовался там же, вроде бы случайно оказавшись за соседним столиком в ресторане «Radisson SAS Лазурная». Тщетно. Алена лишь улыбнулась и помахала мне ручкой. Она даже не соизволила пообщаться со мной, когда я изящно приблизился к ее столику с бокалом «Манхэттена» в руке и со словами: «Надо же, какие люди!» Она просто отвернулась, и все, глотнула дерьмового шампанского и что-то сказала на ухо атлету. Атлет громко заржал. И с тех пор я ее ненавижу.

Всю вторую половину фильма я таращусь на Вербицкую, стараясь в темноте угадать, изменилась ли она за три года, что мы не виделись, стала ли хуже, пришлось ли закачивать чудесные сиськи силиконом, но тщетно. Из-за этого мрачного фильма, в котором, по-моему, все основное действие разворачивалось лишь ночью да в каких-то погруженных во тьму катакомбах, ну и еще на довольно убогих яхтах, принадлежащих мировому преступному сообществу, в зале ничего не видно, а как только включается свет, она сбегает в обнимку с развязным хлыщом в барбуровской куртке. Ничего, кстати, удивительного, что в мире остается все меньше и меньше по-настоящему консервативных марок, раз даже барбуровские куртки стали носить такие вот неприятные тощие извращенцы с внешностью провинциальных сутенеров!

– Выпьем еще по маленькой, – предлагает Вероника, будто всю дорогу я вместе с ней только и делал, что хлестал «синьку». – Пивка? – предлагает она невинно, будто не знает, что это не мой напиток, и вообще я на диете.