Моя единственная надежда - Элли Блейк

Упоминания о матери оказалось достаточно, чтобы Надя почувствовала, как адреналин, бушевавший в крови, остывая, стал твердеть, словно воск.

– Райдер…

– Скажи, что ты понимаешь это.

Его глаза больше не улыбались. Они смотрели в упор. Серьезно. Неумолимо. Как будто говорили, что он верит в нее. И не только в ее способность танцевать. Выступить хорошо на глазах своего бывшего. Он верил в нее. И не собирался отступать, пока она тоже не поверит.

– Я понимаю. – Надя вдруг почувствовала себя так, словно внутри полыхнула раскаленная добела вспышка, открывшая ей новые грани самой себя, и она действительно ощутила, что стала почти непобедима.

Движимая только инстинктом, она поднялась на носки, скользнула руками по широким плечам Райдера и поцеловала его. Сначала нежно. А потом, когда его руки коснулись ее груди, сладкая боль разлилась по всему ее телу, так что она едва устояла на ногах…

Мимо промчалась машина, обдав их потоком горячего воздуха. Они медленно оторвались друг от друга, и когда Надя прислонилась лбом к его плечу, то ощутила неистовое биение его сердца, вторившее ее собственному.

– Ланч? – охрипшим голосом произнес Райдер.

– Похоже, это уже решено.

* * *

Когда поздно вечером Райдер остановил машину возле Надиного дома, он снова помог ей выйти из машины. И снова подверг испытанию ее выдержку. Прикосновение холодного металла машины к ее спине нисколько не охладило его горячих поцелуев.

Но после всех событий этого дня – новостей, откровений, дел – она совершенно выдохлась и чувствовала себя эмоционально и умственно выжатой. Даже мысль о том, что ей надо ставить одну ногу перед другой, чтобы дойти до двери, вызывала у нее приступ слабости. Она уперлась рукой ему в грудь:

– Райдер, подожди.

Он расстроенно застонал, и Надя с такой силой прикусила нижнюю губу, что на ней выступила кровь.

– Я тут подумала. Мне надо успокоиться перед просмотром.

Райдер, тяжело дыша, замер и стоял так довольно долго. Наконец он отстранился от нее и, скрестив руки на груди, оперся спиной о машину. Его глаза были устремлены в ночь.

– Я как футболист перед матчем, – объяснила она, повернувшись к нему лицом. Теперь она чувствовал, как металл холодит спину. – Никакого секса. Мне понадобятся все силы, все резервы. Ты ведь понимаешь меня?

Это не должно было быть так тяжело. Они оба знали, что с приближением просмотра и свадьбы Сэм их встречи станут более редкими. А потом настанет расставание. Насовсем. И все же, пока Надя ждала ответа, у нее перехватило дыхание.

– Да, – сказал он, проведя рукой по волосам, прежде чем бросить на нее хмурый взгляд. – Я понимаю.

Потом он как ни в чем не бывало уселся на свое место в машине, оставив Надю с чувством ужасной утраты. А ведь он сделал все, как она хотела. Как ей было нужно. Черт, ведь это он снова зажег в ней огонь, сказав: «Тебе не нужно разрешение матери». Бред!

Страсть и усталость придали ей сил, и Надя, быстро промчавшись по растрескавшейся мостовой, оказалась у двери в дом.

– Надя.

Она обернулась и увидела, что Райдер наблюдает за ней из машины. Его лица было почти не видно в темноте.

– Ни пуха ни пера, – сказал он таким тоном, что Наде стало не по себе от мысли, что в душе он желал обратного.

Но она все равно ответила:

– К черту, Райдер.

Она, не оглядываясь, поднялась к себе и сразу же прошла в спальню, где в комоде хранила записи по хореографии своего номера.

Следующие несколько часов Надя провела, изучая их и внося небольшие изменения, пока не уверилась в том, что это лучшее из всего, что ей удавалось создать. Несмотря на усталость, ее голова была ясной. И четко говорила, что она готова. Лучше, чем когда-либо. Готова танцевать. Независимо ни от кого. Только для себя.

* * *

Надя сошла с поезда на Ричмонд-Стейшн.

Шел теплый летний дождь. Она подняла воротник своей легкой куртки и, пройдя по платформе, вышла на улицу, ведущую к дому. В теплом, подернутом дымкой воздухе чувствовался запах прачечной, студенческого общежития и еще миллион других.

Взбудораженная всплеском адреналина, Надя всю дорогу напевала «Поющих под дождем», и ее ноги, пританцовывая, едва касались земли. Она снова и снова прокручивала в уме свое выступление на просмотре.

По правде сказать, само выступление она почти не помнила. В голове вертелся разговор с продюсерами. Они держались очень любезно и доброжелательно, но, главное, они с восхищением отнеслись к тому, как она изменилась.

Они оценили техническое совершенство номера, но еще более высокой оценки заслужило его новое эмоциональное наполнение, от которого, по их словам, по коже бежали мурашки. А одна женщина сказала, что, имея в своем арсенале такие средства, она вне конкуренции. После таких слов кто стал бы обращать внимание на то, что ее бывший почти не смотрел ей в глаза?

Встреча с ним оказалась гораздо менее значимой, чем она ожидала. Менее болезненной. Возможно, потому, что она сознавала его роль в своих неприятностях, а может, потому, что стала лучше понимать себя. Сможет ли она работать с ним, если получит место? Да, черт побери. Сможет ли он? Его проблема.

Эмоции так переполняли Надю, что она почувствовала потребность поделиться с кем-нибудь. Вытащив мобильник, она стала просматривать список контактов и задумалась. Ей хотелось позвонить друзьям в Вегас. Они бы поздравили ее. С желанием рассказать матери все было не так просто. Но на самом деле был только один человек, способный понять ту гордость, облегчение, страх и восторг, которые она испытала танцуя так, как ей хочется…

– Эй, Джинжер Роджерс, – позвал низкий голос.

Надя замерла, стоя на одной ноге, и схватилась за фонарный столб, чтобы удержать равновесие. Перед ее домом, прислонившись к кузову своей красивой машины, стоял Райдер.

– На самом деле меня зовут Джин Келли, – не дыша, ответила она, пряча в карман телефон, на экране которого уже высветился его номер.

Они не виделись несколько дней, с того раза, когда он учил ее водить. Но ей казалось, что прошло несколько недель.

Оттолкнувшись от черного блестящего капота, Райдер пошел к ней. Рядом с ним Надя сразу почувствовала себя легко.

– Как дела?

– Это ты рассказывай. Как прошел просмотр?

– Ты серьезно? – выпалила она, пораженная тем, что он запомнил дату, время, все. Надя не могла припомнить, чтобы кто-то интересовался ее делами, если не считать конкурентов.

Он подошел вплотную и обнял ее за талию. Надя взяла его за локти. Знакомый запах смешался с запахом дождя, и она глубоко втянула его в себя.

– Так как? – спросил он.