Самая великолепная ночь - Мейси Ейтс

– Это игра с разумом, – проговорила Оливия. – На тебя ему было наплевать. Это не он сделал тебя сильным. Ты был сильным изначально. Любой другой сломался бы.

Тарек посмотрел на нее черными, пустыми, ранящими глазами.

– Думаешь, я не сломался?

– Нет, Тарек. Ты не сломался. – Слезы потекли по щекам Оливии. Она положила руку ему на грудь, ощутила под ладонью неистовое биение его сердца.

– Не плачь обо мне, Оливия. Это того не стоит.

– О ком мне плакать, если не о тебе?

– Каким бы я ни был раньше… Что бы ни случалось в прошлом… Теперь я другой. И теперь не важно, сломался я или нет. Я не знаю, какой я, но…

– Ты тот, кем стал ты сам, Тарек, – сказала Оливия, и в словах ее слышалось невольное осуждение. – Он уже не может тобой управлять.

– Ты не понимаешь. Те годы были моим изгнанием и спасением.

– Так дай мне понять, Тарек. Я слишком устала от одиночества. Дай мне понять тебя. Расскажи мне.

Тарек поднялся с кровати, встал во весь рост – обнаженный, бесподобно красивый.

– Завтра, – сказал он. – Завтра я все тебе покажу. Ты поймешь, что я не тот, кем ты хочешь меня сделать. Оливия, тебе нужен другой мужчина. Не такой, как я.

– Но я нужна тебе, – негромко проговорила Оливия, словно понимая безнадежность своих слов.

Глаза Тарека сверкнули болью и обидой, но лишь на мгновение. Уже через секунду взгляд его был снова темным и пустым.

– Завтра я все тебе покажу.

– Тарек! – Оливия усиленно заморгала, глядя на свою левую руку. – Прежде чем ты уйдешь, скажи, почему ты выбрал мне это кольцо?

Тарек посмотрел на нее, и черты его лица как будто смягчились.

– Твои глаза, – промолвил он. – Такие же голубые, как этот камень.

Дыхание замерло в груди Оливии. Ответ такой простой, но от Тарека…

От Тарека эти слова прозвучали как поэзия. Простая правда. Простая и совершенная. Исходящая из самого его сердца. И тронувшая ее до глубины души.

Тарек развернулся и вышел из спальни, снова оставив Оливию одну. Но в этот раз одиночество не пугало ее. Потому что она не рухнет на подушки и не позволит одиночеству стать ее судьбой. Тарек выбрал кольцо под цвет ее глаз. Значит, ему не все равно. И значит, ей есть за что бороться.

Тарек не знал, что он чувствовал, когда они все дальше отъезжали от города, приближаясь к пустыне. Оливия удивлялась, что он умеет водить машину. И Тарек не винил ее за это. В его образовании действительно было слишком много пробелов в том, что касается современной цивилизации.

Мрачное чувство тревоги не отпускало его со вчерашнего вечера. А возможно, с их брачной ночи. Или даже раньше – не важно. Главное, что оно становилось тем сильнее, чем ближе они подъезжали к пустой, безжизненной местности.

Как будто воздух в легких вдруг сменился пылью. Как будто он тонул на суше. Тарек сам не знал, зачем ему это. Что он надеялся здесь найти? И что хотел показать Оливии?

Он умел жить только мечом. Кто-то сказал, что такие люди и погибают от меча. Как бы то ни было, Тарек был готов к этому. Он готов умереть за нее. И это единственное, что было ему известно. Вот чего он не мог понять – что лежит между безразличием и желанием принести себя в жертву. Ответ, вероятно, в чувствах, что пугали его так сильно.

Ведь чувства – не цель. Они не финишная точка жизненного путешествия, на которой он мог бы сосредоточиться.

Тарек был готов рассмеяться от этой мысли, если бы смог. Он боялся не смерти, а бледнокожей хрупкой женщины, к которой он уже чувствовал привязанность.

– Далеко еще? – спросила Оливия, прерывая ход его мыслей.

– Нет, – ответил Тарек. – В это время года здесь никого нет на многие километры.

– А в другие времена года?

– Два раза в год здесь проходит одно бедуинское племя. Иногда они заходили и в мое поселение, чтоб перекинуться парой слов. Иногда на пару дней оставались.

Дымка у горизонта исчезла, сменившись линией построек унылого желтого цвета. Пятнадцать лет он называл это место своим домом. И вдруг Тарек понял, зачем привез сюда Оливию. Чтобы показать ей, кем он был. Она говорила, что устала от одиночества. Но, увы, теперь рядом с ней тот, кто любит одиночество.

Ни один из них не произнес ни слова, когда они ехали по пустынным улицам. Оливия молчала, и когда Тарек остановил машину. Он осторожно открыл дверь и медленно вышел. Он не сказал, что взял с собой пистолет. В жизни никому нельзя доверять. Кто угодно мог занять его дом, пока он жил во дворце.

– Что это? – наконец спросила Оливия. – Я понимаю, что ты здесь жил, но что это изначально?

– Здесь была деревня. Что-то вроде отеля для колонизаторов. Двести лет назад здесь останавливались европейцы. Но надолго они не задержались. – Тарек оглядел опустевшие дома. – Зато постройки сохранились.

– И какой из них твой?

– Все до единого.

– Я не об этом. В каком из них ты жил?

Упорство Оливии напрягало сильнее, чем ему того хотелось. Он взял ее за руку и повел по поселению. В любой момент он был готов достать пистолет, но проверенное внутреннее чувство подсказывало, что вокруг нет ни души.

Он не был здесь с того момента, как узнал о смерти брата. Прошло всего несколько месяцев, но казалось, что минула целая жизнь.

Они шли, оставляя за собой следы на песке. Обернувшись, Тарек посмотрел на миниатюрные следы рядом со своими. Было так странно видеть доказательство того, что Оливия действительно с ним. Что он не один.

Они вошли в дверной проем двухэтажного домика. Даже внутри везде был песок, слегка разгоняемый пустынным ветром. Здесь не было ничего – лишь каменный каркас. Но именно этот дом стал Тареку родным на добрую половину жизни.

Удивительно, но он не испытывал тех чувств, которых ожидал, собираясь сюда. Во дворце Тарек опасался, что это место уже не отпустит его обратно. Но теперь он болел за свою страну. Теперь он понимал, что не может просто взять и скрыться в пустыне. Потому что в Тахаре есть люди, чья судьба зависит от него.

– Вот здесь ты жил? – спросила Оливия с ноткой ужаса в голосе.

– Да, – ответил Тарек. – Это можно назвать моим домом.

– Но как ты здесь выжил?

Тарек не знал, как ответить. Ему казалось, что все просто. Когда у тебя нет ничего, кроме пустоты, тебе легко выживать, ведь тебе не на что отвлекаться.

– Это было частью меня, – объяснил он. – Это и был я. – Тарек показал пальцем на пустую комнату. – И таким я остаюсь. Мне не нужны роскошные залы дворца. Моя душа здесь.

– Я не верю, Тарек, – закачала головой Оливия. – Ты не такой. Тебя сделали таким, но ты намного больше этого.