Пластилин колец - Дуглас Кенни

– Ну что же, – промолвил Гимлер, вытаскивая колун, – по крайней мере, двух-трех мы с собой заберем, ибо лучше уходить из этого мира с застегнутым гульфиком.

Бараньи властители приближались, уже явственно слышалось яростное воинственное блеянье их скакунов. Рослы и светловолосы были Реготуны, носители шлемов, венчаемых грозного вида шипами, и сильно похожих на зубную щетку усов. Путешественники разглядели также высокие сапоги, короткие кожаные штаны с помочами и длинные копья, похожие больше на метлы с налитым в ручки свинцом.

– О, сколь свирепо обличие их, – сказал Ловелас.

– Да, – отвечал Топтун, вглядываясь сквозь щель между пальцами, ибо он прикрыл ладонью глаза. – Горды и горячи Реготуны и пуще всего ценят они силу и обладанье землей. Но поскольку землей этой чаще всего уже обладают соседи, Реготуны отчасти непопулярны. Они хоть и не ведают грамоты, но привержены песням и танцам, и преднамеренным убийствам. Впрочем, война – не единственное их ремесло, ибо они еще держат летние лагеря для детей соседских племен, оборудованные самыми современными кухнями и душевыми.

– Стало быть, не так уж они и плохи, мерзавцы, – с надеждой произнес Ловелас. И в тот же миг сотня клинков сверкнула, появляясь на свет из сотни ножен.

– Может, заложимся? – спросил Гимлер.

Бессильные что-либо сделать, они наблюдали, как несется на них бараний строй. Внезапно всадник, скакавший в самой его середине, всадник, чей шипастый шлем украшала вдобавок пара длинных рогов, неопределенно махнул рукой, приказывая воинам остановиться, и те натянули поводья, явив поразительное отсутствие наездничьего искусства. Двое их свалившихся с седел товарищей были насмерть затоптаны в последовавшей сутолоке и суматохе.

Когда вопли и проклятия замерли, рогатый вождь легким галопом подскакал к нашей троице на боевом мериносе редкостной стати и белизны. В хвост боевого барана были затейливо вплетены круглые резинки разнообразных цветов.

– Ну и видок у придурка – вилка вилкой, – прошептал Гимлер краешком толстогубого рта.

Вождь, оказавшийся на голову ниже всех прочих всадников, с подозрением оглядел своих пленников сквозь сидевшие в его глазницах спаренные монокли и угрожающе взмахнул боевой метлой. Только тут троица сообразила, что перед ними женщина – женщина, чей обширный нагрудник намекал на скрытые за ним обильные телеса.

– Куда ви держайт свой путь унд што ви делайт здесь, где вам не следовайт бить ин дер фюрст строка, где ви ист? – требовательно вопросила предводительница на сильно испорченном Поголовном языке.

Топтун выступил вперед, низко поклонился, пал на одно колено и дернул себя за чуб. Затем он поцеловал землю у ног Властительницы баранов. Да уж для верности и сапоги ей почистил.

– Привет и здравия тебе, о Владычица, – прошепелявил

Топтун, чувствуя, что язык у него во рту едва ворочается от сапожной ваксы. – Мы путники, зашедшие в ваши земли в поисках друзей, плененных грязными урками Сыроеда и Сарафана. Быть может, вам довелось их встретить? Росту в них три фута, ножки волосатые, хвостики маленькие, одеты, скорее всего, в эльфийские плащи, а путь они держали в Фордор, дабы уничтожить опасность, представляемую Сыроедом для Нижесредней Земли.

Несколько времени предводительница овчаров молча созерцала Скитальца, а затем обернулась к отряду и поманила к себе одного из воинов.

– Эй, лекарь! Поспешайт, для тебя ист работа. У парня бред.

– О нет, Прекрасная Дама, – сказал Топтун, – те, о ком я веду речь, это хобботы, которых эльфы зовут на своем языке полуосликами. Я же – их проводник, некоторые называют меня Топтуном, хотя у меня куча имен.

– Готофф поспорить, што это ист так, – согласилась предводительница, встряхивая золотистыми локонами. – Лекарь! Где ти застревайт?

Но в конце концов объяснения Топтуна были приняты на веру и все принялись представляться друг дружке.

– Я ист Йорака, дочь Йомлета, Капитан Остенфельда унд Тан Навара. Это означайт, што ти обращайтся ко мне вежлифф или ти ист пфук унд никто тебя больтше не видел, – сказала краснолицая воительница. Внезапно лицо ее потемнело, ибо на глаза ей попался Гимлер, и она оглядела его с большим подозрением.

– Как ист твое имя, повторяй?

– Гимлер, сын Героина, Владетельный Гном Герундия и Главный Инспектор Королевских Блюд, – ответил приземистый гном.

Йорака слезла с барана, подошла к гному поближе и, сурово сомкнув уста, еще раз внимательно проинспектировала его внешность.

– Нет, не сметшно, – наконец, сказала она, – хороший карлик из тебя не получайтс.

И она повернулась к Топтуну:

– Унд ти. Артбагет, так?

– Артбалет! – сказал Топтун. – Артопед из рода Артбалетов!

В мгновение ока он вырвал из ножен тускло сверкнувшую Крону и, вертя ею над головой, воскликнул:

– А это Крона, меч того, у которого куча имен, того, кого эльфы называют Люмбаго, а также Магнетитом и Дуболомом, наследника трона Роздора и истинного Артбалета, сына Араплана, Дюжинами Разящего, семя от семени Барандила, Сам-с-Усама и Кума-Королю!

– Тьфу ти, ну ти, – сказала Йорака и вновь оглянулась на ожидающего распоряжений лекаря. – Впротшем, я верить, что ви ист альзо не шпики дер Сарафана. Он хоть и вонютшка, но не польный кретин.

– Мы пришли издалека, – сказал Ловелас, – а вел нас Гельфанд Серозубый, Маг Королей и Крестный Отец Фей второго разряда.

Баранья Властительница приподняла соломенные брови, отчего оба монокля вывалились из глазниц, явив ее собеседникам жидко-голубые глаза.

– Тшшшшшшш! Это ист не тот имя, который стоит повторяйт в наш фатерлянд. Король, майн фатер, давайт этот шулик свой любимый скакун, Протуберанетц Моментальный, а тот поступайт с ним хуже трехногого тролля! Петный оветшк вернулся домой недель спустя весь в блохах унд разучился проситься на улитц унд обгадил новый ковер Короля. Когда дер Король поймайт его, один дохлый Маг станет больтше!

– В ваших словах есть печальная мудрость, – сказал Артопед, стараясь украдкой заглянуть ей под алебарду, – ибо Гельфанда нет больше с нами. Он встретил свою судьбу, пав в неравном бою с булдогом в Копях Дории. Мерзкая тварь предательски одолела Гельфанда, прибегнув к обману и низким трюкам.

– Дер поэтитшикал правосудий, – сказала Йорака, – но я буду скушать по старый притурок.

– А ныне, – продолжал Артопед, – мы ищем двух своих соотечественников, захваченных урками и уведенных неизвестно куда.

– О, – сказала воинственная леди, – ми вчера приконтшили несколько урков, но никакой хобот я там не видеть. Правда, у них в кастрюльк лешали какие-то костошки, унд я не думайт, что ваши парни имел запасные ребра. Три товарища безмолвно попрощались с соратниками, уделив им десять секунд молчания.

– А как насчет того, чтобы немного подбросить нас на ваших фрикадельках? – спросил Гимлер.