Телепорт - Стивен Гулд

– Хорошо, Дэви, – ответила Милли, чем-то немного разочарованная.

Я прыгнул к терминалу аэропорта Сосновых Утесов и, глянув за угол, увидел помятый синий микроавтобус и морщинистого таксиста. Тот очень мне удивился.

– Как вы сюда попали? Самолет из Орландо прилетит только через пятнадцать минут.

Я пожал плечами:

– Мне нужно на кладбище «Олив бранч», потом к дому четырнадцать по Ист-Мейн-стрит.

– Хо-ро-шо. Садитесь.

Пару раз таксист пытался разговорить меня, но я отвечал односложно или просто пожимал плечами. На длинной извилистой дороге к кладбищу он попробовал снова:

– Я знаю почти всех, кто здесь похоронен. Кого вы ищете?

Кладбище оказалось большое.

– Артура Найлса.

– А-а. Теперь ясно, зачем вам понадобилась Помоза-серкл. – Таксист заехал в дальний конец кладбища и остановился в тени дерева. – Видите белый мраморный памятник, четвертый с конца? – Таксист показал на ряд надгробий вдоль края кладбища.

– Вижу. Мне он нужен?

– Да. Не спешите, я вас подожду. – Таксист вытащил газету.

«Артур Найлс, 1922–1989, любимый муж, отец, дед».

Дед… Мама, ну почему ты мне не сообщила?

В ржавом кольце на столбике засохли цветы. Я убрал их и опавшие листья с травы.

Дедушка, извини, что я не смог попрощаться с тобой, хотя предпочел бы поздороваться.

Как грустно… Очень грустно…

Я запомнил место для будущего прыжка, потом отнес сухие цветы и листья в решетчатую урну у аллеи. Таксист уткнулся в газету, поэтому я укрылся за деревом, прыгнул на манхэттенский цветочный рынок на Двадцать восьмой улице и купил готовый букет из роз, альстромерий, хризантем и орхидей. Стоил он тридцать баксов. Я прыгнул обратно к могиле и вставил букет в кольцо.

Таксист оторвался от газеты, когда я сел на заднее сиденье. Не сказав ни слова, он завел мотор и повез меня обратно в город. Остановившись на Мейн-стрит, он спросил:

– Дэви, потом тебе машина понадобится?

Я вытаращил глаза. Откуда?.. Ах да!

– Вы хорошо знали моего деда?

– Неплохо. – Таксист пожал плечами. – Мы с ним каждую среду играли в безик. Стариковская компания собиралась у него дома. Твой дед был хорошим человеком. Ужасным игроком в безик, но человеком хорошим.

Я прижался к спинке сиденья:

– А где моя мать, вы не знаете, мистер?..

– Стайгер, Уолт Стайгер. Нет, я не знаю, где Мэри. После разрыва с твоим отцом она почти год жила здесь. Занималась разными делами. – Стайгер помрачнел, на минуту отвернулся, потом продолжил: – Арт говорил, она нашла работу в Калифорнии. Кажется, так, хотя я не уверен. Еще он говорил, что Мэри опять переезжает. Дело было перед самым его инфарктом, и подробности я не запомнил. – Стайгер сел поудобнее. – На похоронах мы с Мэри перекинулись парой слов, но речь шла об Арте.

– Ясно… – Я прижался к сиденью еще на пару секунд. – Спасибо за информацию. Сколько с меня?

Стайгер пожал плечами:

– Пять баксов.

– Но ведь вы ждали полчаса с лишним…

– Я читал. С тебя пять баксов.

От чаевых Стайгер отказался.

Офис Лео Силверштайна находился на втором этаже над аптекой. Я поднялся по узкой лестнице, толкнул стеклянную дверь и увидел женщину средних лет. Она торопливо набирала текст и слушала что-то через наушники. Заметив меня, женщина вздрогнула и сняла наушники.

– Диктант? – с улыбкой спросил я.

– «Грейтфул дэд»[7], – уточнила женщина. – Чем я могу вам помочь?

– Меня зовут Дэвид Райс. Я хотел бы встретиться с мистером Силверштайном и поговорить с ним о своей матери, Мэри Райс.

– А-а, ясно. Вы записаны на консультацию, мистер Райс? – спросила женщина таким тоном, каким спрашивают, прекрасно понимая, что записи у вас нет.

Я покачал головой и нервно сглотнул.

– К сожалению, нет. Я прилетел из Нью-Йорка на один день. Еще вчера я даже не подозревал, что мистер Силверштайн вел дела моей матери, и не был уверен, что сегодня окажусь в Сосновых Утесах.

Женщина взглянула на меня с недоверием.

– Много времени я не займу. Кстати, почему город называется Сосновые Утесы? Ни обрывистых берегов, ни сосен я здесь не видел.

– Утесы на десять миль выше по реке, первоначально город был там, – сухо пояснила женщина. – Ну а сосны спилили на заре девятнадцатого века. Присядьте, – добавила она, показав на диван напротив своего стола. – Я спрошу мистера Силверштайна, сможет ли он уделить вам время.

По телефону она говорила совершенно спокойно. Я сел на диван. Дурацкая ситуация! Терпеть не могу встречи с новыми людьми. То есть терпеть не могу общаться с незнакомыми.

«Чего ты боишься, Дэви? – спросил я себя. – Они руку тебе оторвут?»

Я заерзал на диване, устраиваясь поудобнее. Ну да, незнакомые могут руку мне оторвать или, хуже того, невзлюбить меня.

Дверь кабинета открылась, и ко мне вышел мужчина лет пятидесяти, седой, примерно моего роста. Он был в брюках и в жилете от костюма-тройки и в нетуго затянутом галстуке.

– Мистер Райс? Я Лео Силверштайн. У меня встреча через десять минут, и я могу уделить вам лишь это время.

Я поднялся и пожал адвокату руку.

– Вы очень любезны, – сказал я и вслед за Силверштайном прошел в кабинет.

Адвокат закрыл дверь и показал мне на кресло.

– Так вы сын Мэри Найлс?

– Да.

– Чем я могу вам помочь?

– Я разыскиваю ее.

– Ах! – Силверштайн взял со стола пресс-папье и стал перекладывать его из одной руки в другую. – Я ждал чего-то подобного.

Я нахмурился. Мягкое кресло вдруг показалось жестким.

– О чем это вы?

Силверштайн сделал глубокий вдох:

– Шесть лет назад ваша мать пришла в этот самый кабинет с тремя сломанными костями лицевого отдела, рваными ранами, синяками и серьезной эмоциональной травмой. Она стала жертвой физического и психологического насилия. Она прошла годичный курс антидепрессивной терапии в психиатрической клинике. Для восстановления лица понадобились две пластические операции.

Я потрясенно уставился на Силверштайна. Меня замутило.

Лео Силверштайн внимательно наблюдал за мной. Пресс-папье застыло в одной его руке: пора бы упасть в другую, но оно почему-то не падает.